Исключительные. Мег Вулицер

не комплимент, – добавил Джона. – Стакан не должен складываться и раскладываться. Он и без того совершенный предмет.

      Джули вновь поймала себя на том, что кивает, тихо соглашаясь с любыми высказываниями, звучащими здесь.

      В тот первый час обсуждались книги – в основном написанные резкими и сердитыми европейскими авторами.

      – Гюнтер Грасс – вот настоящий бог, – сказал Гудмен Вулф, и два других парня с ним согласились.

      Джули вообще-то и не слыхивала о Гюнтере Грассе, но раскалываться не собиралась. И если бы ее спросили, она бы утверждала, что тоже любит Гюнтера Грасса, хотя для подстраховки добавила бы: «Я не так много читала у него, как хотелось бы».

      – По-моему, богиня – Анаис Нин, – сказала Эш.

      – Ну ты даешь! – возразил брат. – У нее сплошная претенциозная девчачья галиматья. Понятия не имею, зачем люди читают Анаис Нин. Худшая писательница всех времен.

      – У Анаис Нин и Гюнтера Грасса имена пишутся с умляутами, – заметил Итан. – Может быть, в этом и заключается секрет их успеха. Я и себе такое придумаю.

      – Зачем ты вообще читал Анаис Нин, Гудмен? – спросила Кэти.

      – Эш меня заставила, – ответил он. – А я делаю все, что скажет моя сестра.

      – Может быть, это Эш богиня, – с милой улыбкой изрек Джона.

      Некоторые сообщили, что привезли с собой в лагерь книжки, которые надо прочесть к школе. Списки летнего чтения у всех оказались похожими, в них фигурировали сильные и популярные у подростков писатели Джон Ноулз и Уильям Голдинг.

      – Если вдуматься, – сказал Итан, – «Повелитель мух» – прямо-таки противоположность «Лесному духу». В одном случае полный кошмар, в другом – утопия.

      – Ну да, они диаметрально противоположны, – согласился Джона, употребив еще одно свое любимое выражение. Впрочем, подумала Джули, если кто-то произносит слово «диаметрально», то и «противоположные» зачастую не заставляют себя ждать.

      Обсудили и родителей, но главным образом сдержанно-пренебрежительно.

      – Мне, собственно, по барабану, вместе живут мать с отцом или врозь, – сказал Итан Фигмен, слюнявя косяк. – Они все в себе, то есть на меня особо внимания не обращают, а я и рад. Хотя неплохо было бы, если бы отец иногда закидывал что-нибудь в холодильник. Кормить своего ребенка вроде как модно нынче.

      – Сходи в «Лабиринт», – посоветовала Эш. – Там о тебе позаботятся по полной.

      Джули понятия не имела, что такое «Лабиринт» – может, в городе есть такой эксклюзивный частный клуб с длинным извилистым входом? Спрашивать не хотелось, так и невеждой прослыть недолго. Хотя она не понимала, как вообще сюда попала, Итан Фигмен вошел в этот круг не менее загадочным образом. Он был таким приземистым и невзрачным, его предплечья были будто обожжены экземой. Итан никогда не снимал рубашку. Ежедневно он проводил выделенный для плавания свободный час под раскаленной жестяной кровлей анимационного сарайчика со своим учителем, старым