Sнежный сборник рассказов. Крис Карвер

возвращается, обнимая руками огромную кружку, садится в кресло за комп и отхлебывает по глоточку.

      – Сделал?

      – Кто тебе так пишет настойчиво?

      – А?

      Как на него злиться, как подозревать, когда он сидит, лохматый, с красным носом и мешками под глазами, в огромной тельняшке, сползающей с одного плеча (вот и попробуй докажи, что этому чуду дохлому уже восемнадцать), и выглядит настолько уютно, что хочется остановить эту секунду, задержавшись в ней как минимум на половину жизни?

      Саня кивает на телефон и ждет, пока Артём прочитает сообщения.

      Он не выражает никаких эмоций. Ни одной. Сашка ненавидит это чувство – когда тебя съедает ревность и любопытство, но тебе нечего предъявить, и тебе не дают повода. Приходится сидеть с этими тупыми предчувствиями, с неприятными ощущениями, от которых дышится с трудом.

      – Тём.

      – Что?

      – Не скажешь, кто пишет?

      – Не думаю, что я должен.

      Для него все просто. Никто ничего никому не должен. Сашке интересно, а кто они вообще друг другу? Одноклассники, которые иногда, не очень часто, проводят время вместе, смотрят фильмы, делают уроки и, если повезет, целуются? Класс.

      Он складывает тетрадки, встает и, не скрывая злости, пихает их в сумку.

      Артём отставляет кружку на стол и смотрит на него удивленно.

      – Мы ведь еще не все сделали.

      – Дома закончу.

      Уходить не хочется, но еще сильнее не хочется доводить все до скандала. У них уже была парочка таких. Говорили гадости они оба, а виноватым себя чувствовал Саня. Грыз себя и истязал несколько дней подряд, потому что обиженный Тёмыч – это пиздец какой-то. Он лишает Саню своих взглядов, и это, оказывается, невообразимо трудно – жить без его глаз.

      – Ну… Подожди ты.

      Ловит у самых дверей, мягко, осторожно тянет за рукав, останавливая. Сашка застывает и впитывает прикосновение. Их мало. Тёма не очень-то балует его, и кто же знал, что он такая Снежная королева, а? Убил бы.

      Ярость все еще клокочет в груди, разрастаясь. Она почти совсем беспочвенная, интуитивная, и это бесит, ведь Тёма не давал никаких поводов, и сейчас смотрит искренне, с теплотой и безмолвной просьбой остаться.

      Сашка больше не спрашивает. Ну их на хуй, эти сообщения. Может, мама пишет или из класса кто.

      Он ловит теплый поцелуй пахнущих лекарствами губ. Тянется за следующим, как наркоман – хочет глубже и с языком – такие бывают редко. Артём плавно давит ему на грудь раскрытой ладонью, останавливая.

      – Заразишься, – смущенным шепотом, от которого дрожат колени.

      – Хрен с ним.

      Сашка роняет на пол рюкзак, тянется и гладит большим пальцем по гладкой щеке – сам готов подыхать от того, что, наконец, кожа к коже… Тёма закрывает глаза, тянется за прикосновением, но через секунду снова – блок и почти полное равнодушие во взгляде.

      – Закончим