Легендарный Василий Буслаев. Первый русский крестоносец. Виктор Поротников

вратам которого в знак победы прибил свой щит.

      Василий еще в детстве слышал от ученого монаха Кирилла о вещем Олеге. Песню же о нем услышал Василий впервые, понравилась ему эта песня. Действительно, храбрый был князь Олег, всех врагов своих он сокрушил, не знал поражений в сечах, а умер по-глупому от укуса змеи. Значит, такой рок довлел над князем Олегом.

      Какая же судьба уготована ему, Василию?

      Святославов дружинник, наклонившись к плечу Василия, прошептал ему на ухо, мол, зовет его князь к себе в светлицу словом перемолвиться.

      Василий направился вслед за дружинником.

      Гости продолжали горланить песню.

      Князь стоял у окна, когда Василий вошел к нему. Обернулся неторопливо, услышав голос Василия:

      – Звал, княже?

      – Сядь-ка, Василий. Поговорим по душам.

      Святослав опустился на стул с подлокотниками.

      Василий сел напротив. Его разбирало любопытство, зачем это он понадобился князю?

      – Пращур мой Владимир Святой, когда княжил в Новгороде, терем свой в детинце держал, – медленно заговорил Святослав, глядя на носки своих сапог. – Прадед мой Ярослав Мудрый, получив новгородский стол, держал свой терем уже на Торговой стороне. Выгнало его новгородское вече из детинца. Меня же, правнука мудрого Ярослава, вольница новгородская и вовсе за городом поселила.

      – А мне тут нравится, – признался Василий. – Место спокойное.

      Святослав стрельнул в него глазами и жестко добавил:

      – Но и этого спокойного места хочет лишить меня посадник новгородский и вече иже с ним.

      – Мне про то неведомо, князь, – пожал плечами Василий.

      – А мне ведомо, – промолвил Святослав. – Я хоть и живу на отшибе, но глаза и уши в Новгороде имею. Пращуры мои надавали в свое время вольностей новгородцам, эти вольности мне ныне и отрыгаются.

      Василий нахмурился:

      – Не пойму, княже, зачем ты мне про это толкуешь? Ведь и я новгородец.

      – Новгородец новгородцу – рознь. За дверью тоже новгородцы пьют да песни поют, но все они за меня.

      – Все равно не возьму я в толк, княже, куда ты гнешь.

      Святослав помолчал, словно собираясь с мыслями.

      – Хоть ты и молод, Василий, но широко в Новгороде известен. Народу ты люб. Вот кабы стал ты принародно за меня ратовать, а Юрия Долгорукого повсюду хулить, я бы в долгу пред тобой за это не остался.

      Василий усмехнулся: он все понял.

      – Эх, князь! Коль ехало не едет, то и «ну» не повезет.

      – Стало быть, и ты против меня, Василий?

      – Не видал я от тебя таких благодеяний, князь, чтобы за тебя ратовать, а от Юрия не видал такого зла, чтоб ругать его принародно. Вот и все.

      – Нет, не все, Василий, – покачал головой Святослав. – Лучше послушай меня внимательно. Я ведь сразу распознал, что ты за человек и отчего тебе на месте не сидится. Огонь у тебя в сердце, и жжет сей огонь тебя! Таким, как ты, самые великие дела по плечу. Ни горы, ни моря, ни полчища вражеские не остановят