Любовь и Разум. Борис Петрович Наумов

о полном перепрофилировании нашего заведения. По секрету тебе скажу, что мне осточертела эта работа, и я с радостью займусь тем, что мне предстоит делать.

      –Чем же? Поделись ещё одним секретом.

      –Давай по рюмочке выпьем, Михаил. У меня есть отличный французский коньячок, – предложил Дронов, наливая коньяк в красивые, широкие фужеры.

      Миша уже давно не держал во рту спиртное и сейчас с удовольствием принял предложение майора. Коньяк, действительно, стоил того, чтобы выпить его в такой тёплой компании.

      –Ну, так вот, – продолжал Дронов, крякнув от удовольствия и закусывая бутербродом, – наше учреждение меняет профиль назначения и будет работать над обширным, можно сказать, глобальным переформатированием общества.

      –Слова ты, какие употребляешь, Дронов. Сразу и не поймёшь.

      –Главное не слова, а дела, дорогой коллега.

      –Это как? – понимая смысл слов майора, – спросил Михаил. Он решил не раскрываться перед Дроновым и сделать вид, что он здесь не причём, и для него всё это является неожиданностью.

      Дронов ещё налил коньяку в бокалы. Без приглашения и тостов они выпили, снова закусывая чёрной икрой. Лёгкий румянец выступил на щеках майора, глаза заблестели, а речь стала ещё более интригующей и развязной.

      –Так вот, Мишенька. Мы будем заниматься воспитанием, то есть выращиванием новых людей, создавать современное интеллектуальное общество. Все мои подопечные, которые сейчас томятся в застенках, будут работать вольно в этом учреждении. Ты понимаешь?

      –Не совсем, – продолжал Михаил держать интригу и изображать из себя человека, далёкого от всей этой идеи.

      –Как же, Михаил Андреевич? Ты должен понимать!

      –Почему должен?

      –А потому, дорогой мой, – совсем родным Михаилу стал Дронов после выпитого коньяку, – потому, что…скажу тебе уж всё до конца.

      –Говори, Геннадий Валентинович, – Михаил не хотел разрушать дружескую обстановку, созданную Дроновым.

      –Вот я и говорю….,– помолчав, Дронов громко произнёс, – ты будешь возглавлять наше учреждение.

      Сапушкин искренне был удивлён, услышав от Дронова такую новость. Он не предполагал, что его работа с руководством тюремного заведения пустила такие глубокие корни и проросла уже в виде решения главного руководства о «переформатировании» данного тюремного учреждения. Он знал, что все его усилия были направлены только на персонал этой тюрьмы и не более, а тут…оказывается, идея не замкнулась только на нём, а распространилась через Дронова и на его непосредственное начальство. Это была сверхприятная новость, и о ней нужно срочно сообщить Одинцову.

      –Я? Возглавлять?

      –Да, это уже решено. Только пока молчок, – Дронов приложил к губам два пальца и понизил голос. – Никому и ни о чём!

      –Я понял тебя, майор. Никто об этом не узнает, – пообещал Михаил.

      –Вот это приятно слышать. Мы с тобой сработаемся.

      –А ты, Геннадий Валентинович, тоже будешь здесь руководить?

      –Да, я буду твоим заместителем. Давай за это