Против течения. Том 2. Н. В. Казанцев

берегом. Степка Дружинин тебя проводит. Ты, Шелудяк, и ты, Алексей, останьтесь в городе и ударьте на стрельцов, если они дойдут до Царицына. Воеводу сейчас же порешить.

      Отряды вольницы выступили в поход.

      – Зачем нас покидаешь, Степан Тимофеевич? – говорили царицынцы.

      – Он едет на рать, что изменники-бояре выслали против нас, – отвечали им казаки.

      На улице шумит толпа народа и направляется к Волге. По-среди толпы тащат связанного воеводу Тургенева. Он истерзан и почти без чувств. Три казака тащат его за веревку, повязанную поперек тела, а царицынцы толкают сзади и пинают ногами несчастного страдальца. Но вот и берег. Воеводу связанного бросают в Волгу. Кончились его страдания. Толпа стоит на берегу и глядит на круги воды, разбежавшиеся в том месте, где утоплен воевода.

      Без всяких приключений струги Лопатина миновали Саратов, недалеко уж осталось и до Царицына. Наступил май месяц.

      Взошло солнце. Был час седьмой утра. Александр стоял на носу струга и, по обыкновению, смотрел на Волгу, обращаясь по временам с вопросами к кормчему.

      – Вот теперь, боярин, пойдет Ахтуба, она идет рядом с Волгой, – объяснял кормчий. – А вот подальше-то – Болдинский притон.

      – Все это нужно мне осмотреть, – сказал Александр и подошел к Лопатину, который стоял посреди струга.

      – Что ж, бери лодку и сколько нужно людей, – отвечал Лопатин, выслушав просьбу Александра, – в Царицыне я остановлюсь ненадолго, к утру поспевай в Царицын, там я буду ждать тебя.

      – Антон, нагоним мы струги до Царицына? – спросил Александр своего кормчего.

      – Как не нагнать, боярин, – отвечал кормчий, – теперь струги тихо пойдут, потому мелководье, а нам-то на лодке ехать шибко можно.

      В небольшой лодочке с десятью гребцами и восемью стрельцами и Иваном Александр начал свои разведки. Осмотрел начала Ахтубы и Болдинского устья, сделал промеры, набросал заметки и карту на бумаге, осмотрел берега, где предполагалось строить укрепления.

      Время прошло за полдень. Александр увлекся и почти не заметил, как начало вечереть: пора было возвращаться.

      Ночь в этих широтах быстро сменяет день. Сумерек нет. Как закатится солнце, так и наступает ночь. Оставалось не очень далеко до Царицына. Лодка Александра быстро скользила по тихим волнам. Она обогнала какой-то тяжелый струг; Александр, стоя на носу лодки, весь предался обаянию чудной ночи. Но вот навстречу им плывет лодка, за ней другая. Лодки как будто боятся встречаться и отклоняются в сторону.

      – Кто идет? – крикнул кормчий Александра, Антон.

      – Свои, – отвечают с лодок. – А вы кто?

      – Да ужто не узнал? – крикнул кормчий, узнавший голос пятидесятника Горнова.

      Темнота мешала разглядеть проезжих, а близко они не подъезжали.

      – Никак Антона, нашего кормчего, голос? – заговорили на лодке.

      – Да, мы, я! – кричал Антон. – А я вас давно узнал. Что это вы не признаете, али память у вас отшибло?

      – Да, отшибет небось после такой передряги! Ну, да подъезжай, слава богу, что нашли вас, – отвечал