Анна Ярославна. Русская королева. Александр Антонов

как сказывал батюшка, от прапрабабки – великой княгини Ольги. По тому домашнему преданию Аннушка была похожа по нраву на бабушку Рогнеду, жену великого князя Владимира Святого. Все Анна взяла от нее, да пока не проявила того, лишь неугомонность Рогнеды торжествовала в ней, за что и упрекал ее батюшка. Но дальше упреков дело пока не дошло. Было похоже, что всю любовь, кою Ярослав питал к матери, он перенес на младшую дочь.

      Княжна Анна грустила и печалилась, что день рождения у нее оказался скучным и за столом ей делать было нечего. Она горевала о том, что завтра покинет стольный град и ее увезут в глухое лесное село Берестово. В том селе Анна была лет пять назад: батюшка возил туда всю семью на освящение нового храма. В селе Ярослав и его семья провели один день, и в памяти Анны остались лишь палаты княгини Ольги да церковь, построенная ею. Стараясь быть незамеченной, Анна ушла из трапезной, поднялась в свою опочиваленку, сама разобрала постель и спряталась под одеяло. Однако печаль не разгулялась в ней, и отроковица вскоре сладко уснула.

      Матушка разбудила ее чуть свет, приласкала, к груди прижала, посетовала:

      – Горевать по тебе буду, дитятко мое неразумное. Да на батюшку уж ты не гневись, что шлет в неволю сельскую.

      Княгиня сама облачила доченьку в дорожную одежду, отвела в трапезную, а там, едва Аннушка что-то пожевала, пришел князь Ярослав и повел ее на двор, прижимая к крепкому отцовскому боку. На дворе Анну усадили в возок вместе с двумя мамками-боярынями, и в сопровождении десяти воинов княжна покинула отцовское подворье. Утренняя заря еще только-только разгулялась. На прощание отец сказал:

      – Я по тебе буду скучать, сердешная.

      – И я тоже, батюшка, – ответила Анна с теплой улыбкой на полусонном лице.

      Берестово встретило княжну Анну тишиной и покоем. Здесь вот уже сто лет жизнь протекала по заведенному великой княгиней Ольгой уставу. Правда, село выросло, расширились крепостные стены, душ прибавилось. Но Ольгины палаты сохранились в том виде, в каком стояли в последние годы ее жизни. Как ни крепилась княжна, но, увидев скучную и размеренную жизнь берестовчан, вовсе пришла в уныние. Как она будет коротать время до осени в окружении строгих мамок-боярынь? Правда, в первый же день, когда мамки вывели ее на прогулку, Анна отметила, что и в глухом лесном селе люди весело справили праздник Ивана Купалы. Княжна, насытившись однообразным зрелищем села, упросила-таки мамок погулять с нею за крепостной стеной, и там, на берегу большого пруда, она увидела потухшее кострище, притоптанную траву на лугу и еще плавающие на воде венки из полевых цветов. «Да что с того, ежели мне этими забавами не довелось усладиться», – подумала княжна, покидая берег пруда. Она поспешила в терема, чтобы спрятаться в опочивальне и окунуться в уныние, от коего и польза есть благая: когда надменные боярыни Степанида и Феофила придут к ней, она может прогнать их из своих «владений». Нелюбовь к этим боярыням нарастала в ней с первого дня, как только их приставили