Государыня. Александр Антонов

к великому князю.

      Вернулся он скоро и пригласил послов в тронную залу. Туда же пришли Иван Васильевич, Софья Фоминишна и Елена. Получив грамоту от Яна Заберезинского и прочитав ее, Иван Васильевич сказал:

      – Мы довольны нашим зятем Александром. Передайте ему, чтобы слал кого-либо из вас за невестой после Рождества Христова. А мы тут приданое ей приготовим, все путем…

      Прекрасная Елена стояла за спиной своего отца, и в ее лице не было ни кровинки. Дьяк Федор Курицын смотрел на нее с жалостью и думал: «Эко она, сердешная, мается. Ведь краше в гроб кладут».

      Глава восьмая

      В Литву на тернии

      Минувший девяносто четвертый год пятнадцатого столетия в жизни княжны Елены был самым тяжким из прожитых восемнадцати лет. Она не показывала виду, что страдает. Всегда спокойная, иногда на людях веселая, заводная с подругами и сестрами или в меру печальная, грустная, когда мельком увидит князя Илью Ромодановского. После похищения Елены, где он оказался ее спасителем, государь отстранил-таки князя от служения великой княжне. Они страдали от разлуки, но не в силах были что-то изменить. Долгие месяцы сватовства и переживаний, какие принесло это сватовство, как-то приглушили в груди Елены боль первой девичьей любви. Зная, что их разлука неминуема, Елена почти равнодушно приняла весть о том, что Илье тоже засватана невеста из княжеского дома Шуйских. Посетовала Палаше, родной душе, на весть о сватовстве шуткой:

      – И как меня угораздило родиться в великокняжеской опочивальне!

      Палаша тоже отшутилась и с горечью в голосе сказала:

      – Да и в боярских теремах нам, девицам, краше не бывает.

      – Коль так, примем ненастье за вёдрышко, – засмеялась Елена.

      Княжна еще шутила, а тревога за завтрашний день в ее душе разрасталась все шире. Суета вокруг целовальной грамоты, длившаяся более полугода, зловещими всполохами все еще маячила на окоеме. Елена пыталась осмыслить затянувшуюся борьбу вокруг ее вероисповедания. Временами ей казалось, что идет торг, какая из сторон получит больше влияния на ее душу. В этом торге, по мнению Елены, обе стороны были по-своему правы. Литовцы хотели видеть в будущей великой княгине приверженность к католической церкви: чтобы в храм она ходила вместе с великим князем, чтобы паны рады не чурались великокняжеской семьи и служили едино литовскому народу. Никак нельзя было отрицать справедливость их притязаний на угодное им вероисповедание своей будущей государыни. И Елена не осуждала ни Александра, ни его послов, которые вкупе искали путь, каким могли бы увести Елену в лоно католичества.

      У отца Елены, государя всея Руси, как ей казалось временами, правда была значимее, выше. Он не хотел, чтобы его дочь предала веру предков, веру рода, твердо стоявшего за православие со времен Владимира Святого, крестителя Руси. Елена соглашалась с отцом. Но в православии она видела не только вековое постоянство россиян, но и то, что сама вера православная была чище, возвышеннее и милосерднее католической. Православие по-иному наполняло