Путешествия по розовым облакам. Рунов Владимир Викторович

этому великолепию обязательно пара трехлитровых «стекляшечек» свежего пивка, за которым гоняли аж на Седина, в ларек городского пивзавода. Ну и конечно, по «маленькой», чаще кустарного изготовления. По этой части в подворьях, что обычно окружали городские ГСК, без труда можно было сыскать старушек-мастериц, что из дворовой дармовой алычи добывали сорокапятиградусный напиток такой прозрачности и аромата, что после первой душа начинала петь, а после третьей язык молол черти что. Ну, конечно, и про состояние общества. Все больше в плане дискуссий с телевизором, где в одной единой программе показывали «все о Брежневе и немного о погоде». А «гадостей» набирались из «Голоса Америки», что тайно гундел из-под слесарного верстака, заваленного всяким ненужным хламом.

      А вы говорите – на кухне! В гаражах, бывало, звучали такие определения и выводы, что мороз по коже. Причем вся полемика, включая и опасную, велась с применением забористой лексики, чрезвычайно выразительной, поскольку компании были исключительно мужские, и, если кого или что-то не принимали, то в выражениях обычно не стеснялись.

      Как ни странно, но дальше этих территорий из сказанного ничего не уходило. Да и время было уже шибко «разговорное». Хрущев-то народ подраспустил, а Брежнев и сам анекдоты про себя любил слушать. И хотя кто такие «диссиденты» публика не шибко ведала, но ни Пастернака, ни Солженицына, которых в газетах полоскали регулярно, тоже не жалели, называя всякими предпоследними словами. Хотя, кто это такие, тоже мало знали. Считалось, что «казачки» засланные. Причем, оттуда…

      Народ-то был простой, с мазутными руками, и не потому, что с любовью копался в моторах стареньких авто, заработанных неустанным трудом. Большинство из нашего гаражного кооператива с молодости лопатились рядом, за старым кирпичным забором, где отравлял атмосферу ветшавший на глазах «Саломас», старейшее предприятие города, официально именуемое как Краснодарский масложиркомбинат имени Валериана Владимировича Куйбышева, что умер еще перед войной якобы от переутомления. Хотя, если судить по воспоминаниям современников, пьяница был еще тот! Правда, всех его близких Сталин вскоре репрессировал, а младшего брата, героя Гражданской войны, награжденного аж четырьмя орденами Красного знамени и проявившего неслыханную дерзость во время первого же допроса, застрелил сам Берия.

      Надо сказать, что в советской стране пищевым предприятиям вообще старались давать имена революционных ниспровергателей. Если макаронная фабрика, то почему-то Клары Цеткин, кондитерский комбинат обязательно отдадут Розе Люксембург, хлебозавод станет «имени Михаила Калинина», а мясокомбинат непременно презентуют Анастасу Микояну. На этот счет, самый поразительный случай, особенно по уровню идеологического вероломства, произошел в Краснодаре, где в шестидесятые годы с огромным пропагандистским шумом для нужд общественного животноводства сооружался крупнейший в Советском Союзе витаминкомбинат.

      Недалеко