Славянин. Десятник особой сотни. Александр Владимирович Забусов

брови. Хотя это я зря! Ведь далеко. Как с луком управлялся?

      Вот тебе и вой! Это она сейчас перед ним выглядит простушкой. Пересилила себя, почувствовала, что добилась надменности во взгляде.

      –Одет как смерд. В окно глянь, выбери любого из дворни, одежда будет такой же.

      –Добро.

      Хотел откланяться и уйти. Номер не прошел.

      –По росту, вот с боярина будет, – указала на сопровождавшего. – И стать такая.

      Боярин скис на глазах, будто его обвинили во всех грехах княжества. Любаве понравилась метаморфоза с ближником. Продолжила:

      –Хоть было и далече, но бороду и усы я разглядела, а еще, я таких густых черных бровей за всю жизнь не видала.

      –А вот это уже примета. Может еще что?

      –Он не охотник и не воин.

      –С чего такой вывод?

      –Стрела у него всего одна была. Да и после выстрела, какой охотник, а тем более воин, отбросит в траву свой лук?

      –А он его бросил?

      –А тебе разве не сказали?

      –Нет.

      –Бросил.

      –И лук имеется?

      –Конечно. Его Дежень забрал.

      –Это кто будет?

      –Конюх на конюшне.

      –Занятно. Спасибо княжна. Помогла.

      Взгляд озабоченный, но совсем не по ней.

      –Прости, что время отнял. Желаю здравствовать!

      Взыграло ретивое! Вот так, не ожидая, встретить мужчину, у которого ты, такая прекрасная, умная, веселая, добрая и ласковая, совсем не вызываешь восхищения! Как это так? Почему? Она просто спросит. Надо же знать.

      –Стой! – остановила торопыгу. Блеснула грозным взглядом, во многом похожим на взгляд брата, приказала. – Пошли все вон! А ты, останься, хочу перемолвиться.

      Лиходеев пожал плечами. Девки и мамки ретировались в один миг.

      –Я сказала, вон пошли!

      Оба боярина бочком-бочком, словно крабы, улизнули в коридор. Последним уходил обиженный молодой вельможа, услышав вдогонку:

      –Дверь не забудь прикрыть, Гордята!

      Егор хмыкнул.

      –Балуешь ты его, княжна.

      –А это не твое дело, десятник! Росли мы вместе. Понял?

      –Чего ж не понять-то? Понял, росли да уж выросли.

      –Дерзишь! Как там тебя? Лихой? – Подумала, что напускная надменность получилась и вот-вот возымеет свое действие. – Сядь.

      Присел, если приказывают. Глаза в глаза. Что ей от него нужно? Как повеяло ее красотой, запахом кожи, но взгляд суровый, не терпящий пререканий. Лиходеев, ты, кажется поплыл? Старый, она для тебя ребенок, к тому же сестра твоего государя!

      –Тебя ведь Лихой зовут. – Снова скорее констатация факта, чем вопрос. – Скажи, разве я тебе не нравлюсь?

      Лиходеев опешил. Он не знал, как ответить. Вот коза!

      «Чего примолк? – Прорезался в мозгах голос Луки. – Скажи что ты в восторге от нее, и дело с концом. Девочке будет приятно».

      Отвянь! А то сам не знаю, как ей ответить!

      «Вот и скажи!».

      –Нравишься. – Просто и не витиевато ответил на вопрос.

      –В детинце нет ни единого молодого воя, который бы не мечтал о моей красоте.

      Да