Неформат. Марина Владимировна Брагина

бы она, сколько горючего подлила в костер Жориных душевных мучений! Теперь

      дочь, видите ли, мечется в поисках подарка ко дню рождения! Да не простого подарка, а с

      подтекстом… Который в перспективе может означать только одно… Он все последние недели и

      так изводил себя размышлениями о судьбе молодых. Распределение в МАИ было не за горами, и

      решительный разговор о будущности их отношений неумолимо маячил на горизонте, как

      дождевая туча.

      «Дался ей этот технарь! Осядет она тут с ним без выезда, не дальше Крыма и Прибалтики –

      и что? Может, я лицемер? Ладно ещё на переговорах, так и в собственной жизни думаю одно, а

      делаю совсем другое? Счастье дочери меряю валютой и загранпоездками? А любовь,

      взаимопонимание, родство душ? Она что, нашла всё именно в этом есенинском двойнике?»

      Он виртуозно разыграл перед дочерью беззаботность, даже дружескую бесшабашность:

      – Say no more – oh ye, woman! – воскликнул он игриво, тут же переходя с английского на

      утрированный армянский акцент и красноречиво поднимая к потолку указательный палец. –

      Оберег, слюшай, да? У нас этих каталогов пруд пруди. Все не довезу, места в машине не хватит.

      Попрошу завтра Иришку-джан, да? Пусть подберёт что-нибудь подходящее.

      Иришка-джан, в миру Ирина, числилась его секретарём и доверенным лицом.

      Иришка переусердствовала: накопала целую кучу рекламных каталогов, которые,

      наверное, скрашивали скуку рабочих будней мидовским жёнам и секретаршам картинками

      нездешней жизни. На просмотр всей кипы журналов у придирчивой Ляли ушёл чуть ли не весь

      вечер. В самом процессе поиска заключалось что-то захватывающее. Удобно устроившись на

      мягком велюровом диване, прихлебывая чай из чашки манерного сервиза «Мадонны», Ляля сама

      почувствовала себя рекламным персонажем – такой, как вот эта, домохозяйкой из американских

      журналов времён пресловутого «процветания». Не хватало только домика-бунгало –

      американской мечты с никелированным «крайслером»-бегемотом у гаража… И мужа с белозубой

      улыбкой, возвращающегося к благоверной ровно в полшестого, прямо к обеденному столу.

      Мужа… Здесь, на этой части ощущений, рекламное сознание начинало давать сбои. Что-то не

      монтировался егерь в эту картинку. И они с ним ни разу, по обоюдному молчаливому уговору, не

      трогали тему. А распределение надвигалось…

      Отогнав от себя эти мысли, Ляля въедливо впивалась глазами в страницы каталога, пока

      наконец не наткнулась на интересную вещичку. Золотая монетка, покрытая эмалью и разделённая

      на две части – белую и чёрную. Линия, отделяющая одну часть от другой, была прочерчена не

      ровно, а каким-то зигзагом с выемками. На гладкой эмалевой поверхности красовались два

      иероглифа – по одному на каждой, причём разные. Иероглиф на белой стороне заметно

      отличался от иероглифа на чёрной. Кулон почему-то притягивал взор, таилась