Человек и апокалипсис. Periculum in mora. Мишель

по свидетельствам командира, избавили судно от неминуемой гибели, если бы к тому же времени порывы ветра не стали несколько ослабевать.

      Но эта жестокая бора была только предшественницею еще ужаснейшей, которая ознаменовалась столь гибельными последствиями.

      12 января, во время стояния на Новороссийском рейде на бриделях №6 фрегата «Мидия», №1 корвета «Пилад», №2 брига «Паламед», №4 шхуны «Смелая» и №5 тендера «Струя» и на якорях транспорта «Гостогай» и парохода «Боец», начались признаки жестокой боры, и потому по сделанному сигналу с флагманского фрегата были спущены стеньги и реи. Вслед затем переменявшийся от разных румбов ветер начал быстро усиливаться с вихрем и жестокими шквалами. В половине 2—го часа пополудни на корвет «Пилад» при порывах от ветра набежал смерч, силою которого корвет накренило на левую сторону до 5°; причем лопнули, одна за другой, обе цепи от бриделя, вырвав передние стопора с рым болтами, а у задних – гаки. Брошенные в то же время даглист с 55 и плехт с 35 саженями задержали корвет на глубине 22 футов за кормою. Между тем ветер усиливался более и более и к ночи обратился в жесточайший шторм при 16° мороза.

      Ночь с 12-го на 13-е января 1848 года долго останется памятной жителям Новороссийска, а еще и того более морякам, которые провели ее на рейде этого порта.

      Нет выражений для описания ужасов свирепствовавшей в это время бури, или, лучше сказать, всесокрушающего урагана, который нельзя сравнивать с ураганами Антильских островов, столь известных своими страшными, разрушительными действиями. Невообразимая сила ветра с ужасающими порывами, трескучий мороз, доходивший на рейде до 16°, а на берегу до 20° по Реомюру, густой мрак среди дня, несущийся по воздуху в виде тончайших иголок, водяная обмерзлая пыль, треск, свист, гул – всё это смешалось в один хаос, как бы предвестник разрушающейся вселенной. Это продолжалось более трех суток без ослабления.

      Можно вообразить борьбу, какая предстояла в эту ночь экипажам, стоявших на рейде судов. Чему только не подвергались люди? Со всех сторон угрожала им опасность, даже сама гибель. Суда обросли снаружи толстою массой сплошного льда, внутри все замерзло, отторгнутые с рангоута и снастей льдины падали на работавших людей. Обдаваемые брызгами, тут же замерзавшими, они коченели от стужи. Так проведена эта роковая ночь в беспрерывном напряжении истощенных сил. Но что значили эти сверхъестественные усилия против разъяренных стихий?! К чести гг. командиров, офицеров и команд, как видно из донесений, в эти страшные минуты рокового испытания ни на одном судне дисциплина не была нарушена ни на минуту. Офицеры первые везде подавали собой пример того бессознательного самопожертвования, который всегда и везде отличает наших офицеров; о нижних чинах говорить нечего. Видя начальника, сохраняющего среди опасности присутствие духа, русский воин, чудо-богатырь, так называл его бессмертный Суворов,