Таежный гамбит. Юрий Достовалов

Петрович! Чую – неладное с золотом нашим! Ох, неладное!

      – Да говори ясно, ты же военный человек, – Мизинов, хотя и не подавал вида, но тоже стал нервничать. Он знал: интуиция Маджугу не подводила.

      – В моих людях, – хорунжий сделал ударение на втором слоге, – в них я не сомневаюсь! Но странно, однако, ваше превосходительство! Нынче замки проверил на голбце[6] и ахнул! Замок-то не тот!

      – То есть как не тот? – Мизинова пробрал резкий, острый озноб.

      – Не тот, что утром был, когда Кандауров с Инчуковым заступали!

      – Еще не легче! А кто сменял их? Кто сейчас стоит?

      – Да нет, Лександра Петрович, в моих людях я не сомневаюсь, – опять затараторил Маджуга. – Но ведь странно! Новые стоят пару часов. Я решил проверить. А замок – не тот!

      – А они что?

      – Да не-е-т! Они бдят, как полагается. И никуда, говорят, не отлучались. Я им верю, верю, как себе…

      – А кто-нибудь подходил к люку?

      – Да говорят – никто.

      – Они трезвы? – повысил голос генерал.

      – Это вы зря, Лександра Петрович, вы ведь знаете…

      Мизинов и сам понял, что погорячился: забайкальские казаки – по преимуществу староверы, и пьянка у них не в чести. А уж что касается служебных обязанностей и их четкого исполнения – то тут Мизинов не знал никого более ответственного, чем забайкальцы.

      – Извини, Арсений, – смягчился Мизинов. – Ну а как сами они объясняют смену замка?

      – Да никак не объясняют, нечем, говорят, объяснять-то. Сидят на лавочке, балабонят себе, никто головы не приклонит. А голбец-то – вот он, в двадцати метрах! Как перед носом!

      – Они замок новый видели?

      – Видели, когда я их подвел. Плечами поводят – и вся недолга. Замок другой – это видят. Но что никто его не менял – в этом хоть голову готовы на отсечение!

      – Ну, погоди отсекать, их головы нам еще пригодятся, – Мизинов встал и, задумавшись, начал медленно ходить из угла в угол. Нет, в забайкальцах своих он тоже не сомневался. Все пятьдесят человек были, как на подбор, преданны, храбры и сметливы. Они поочередно несли службу по охране подвала, жили все вместе, в двух помещениях заднего двора скобяной лавки, но ни разу с ценным хранилищем ничего не случилось.

      «Вне всяких сомнений, я доверяю им безраздельно», – думал Мизинов.

      И все-таки подошел к стене, где висело верхнее платье, надел на жилетку короткий, без рукавов купеческий кафтан с поддевкой и застежками на крючках. Плисовые шаровары заправил в смазанные сапоги, плотно натянув их на ноги. На плечи накинул длинную суконную сибирку[7], заученным за год движением лихо нахлобучил на голову кожаный картуз и на глазах превратился в заправского купца.

      – Вылитые ваше степенство! – Маджуга развел губы в улыбке.

      – Поехали, на замок поглядим! – и Мизинов вышел первым.

      2

      Генерал жил в добротном купеческом доме на окраине Харбина, в так называемой Пристани. В обнесенном высоким тыном дворе стояла запряженная парой лошадей

6

Голбец – погреб, подвал, подпол.

7

Сибирка – длиннополый, утепленный, из толстого сукна сюртук.