Иверь. Вадим Еловенко

спустились в арсенал, и я взял ручной излучатель. Проверил готовность батареи и уже хотел подниматься обратно, но в этот момент случилось невероятное. Инта встал на проходе и не давал мне пройти.

      – Он хочет смерти? – повторил он свой вопрос.

      Я холодно посмотрел на него. А не пристрелить ли и Инту заодно? Помажем нового вождя на царствие… хотя бы того, кому я нож свой отдал.

      – Да, – сказал я, отказавшись от идеи дворцового переворота силами божественного возмездия.

      – Он сильный воин, – возмутился, не обращая внимания на мое состояние, Инта. Он так и не отошел с прохода. Я снял излучатель с предохранителя. Любой мальчишка Земли или колонии уже в штаны наделал бы, а этот сопляк, сын вождя, не знал, что такое предохранитель, стоял со страхом в глазах и сдерживал меня.

      – И что? – спросил я.

      – Он будет жить! Ты же его вылечил, – воскликнул он.

      – Он не хочет жить. И на его месте я тоже не хотел бы.

      – Он не сможет кормить семью? – спросил Инта, что-то крутя в своей молодой, но такой бестолковой башке.

      – У него нет семьи, – сказал я жестко.

      – Тогда это вообще нельзя. Раз у него нет детей, он может не попасть в долины Рога. Он уйдет к звездам.

      – Да он оттуда пришел! – рявкнул я, не выдержав.

      – Я так и понял. В сказках рассказывают, что злые боги посылают боевых зверей против людей…

      – Ты мне надоел, – честно сказал я.

      – Убей и меня, Великий Прот, – сказал он, опуская голову.

      Я что-то перестаю понимать окружающих, когда они начинают вот так себя вести. Я заставил его объяснить, в чем дело.

      – Мой отец… Ему на охоте Чешуйчатый оторвал руку. Правую. Это страшно для мужчины. Но не для сильного воина. Мой отец еще восемь лет был вождем, научившись левой бросать копье дальше, чем когда-то бросал правой.

      – Для боевого зверя это слабое утешение, – хмыкнул я.

      – Он многое умеет, – сказал Инта.

      – И что?

      – Он научит меня. Я научу остальных. Если бы мой отец ушел тогда, когда захотел первый раз, сразу после той неудачной охоты, разве был бы я охотником? Разве научил бы он меня быть вождем?

      Я задумался.

      – Пошли, – сказал я, и только тогда он пропустил меня вперед.

      Десантник курил, выпуская дым в потолок. Увидев, что тот делает, Инта и впрямь на всю оставшуюся жизнь решил, что десантник – это демон, извергающий дым душ, сожженных в пламени солнца. Он замер на пороге, принюхиваясь к резкому запаху, а я прошел в комнату и просто сел на пол рядом с десантником. В руках я держал излучатель и, крутя взад-вперед колесико настройки мощности, все еще не решался ни на что. Он вопросительно посмотрел на меня, но я всем своим видом показывал, что я еще не решил его участи.

      – Не томи, – попросил он.

      Я не к месту пожал плечами и спросил:

      – Как звать-то?

      – Игорь. Оверкин.

      – Я Виктор Тимофеев.

      – Да знаю я, из-за кого этот весь сыр-бор.

      Я разозлился. Это со мной бывает. Я не ангел, но и чужих заслуг мне не добавляйте.

      – Знаешь,