Казаки-разбойники. Юрий Волошин

Веди, только тихо, – приказал Терешко.

      Казаки, пригибаясь и стараясь не шуметь, прокрались во двор. Кругом было темно и тихо. Лишь смутные голоса доносились из открытых окон, где теплились лучины и одна свечка.

      – Как договорились, казаки, – прошептал Терешко. – Пугаем пистолями, вяжем, а потом видно будет. Оружие держать наготове. Не стрелять без необходимости. Не стоит поднимать шум. Пошли.

      Прошли сени. Дверь в горницу была открыта и тусклый свет освещал немного просторные сени.

      Заглянули в горницу. Там сидели пятеро панов в расхлестанных рубашках, один лежал на лавке и спал. Две девки со страхом в глазах сидели на коленях панов, руки которых жадно шарили под юбками и сорочками.

      Казаки поправили повязки, закрывавшие им нижние части лица, шагнули в горницу. Терешко зловеще приказал, наставив пистоль в грудь одному из панов:

      – Всем молчать, панове! Сидеть смирно или умрете! Руки на стол!

      – Этт-то чт-оо за быдло? – прошамкал с полным ртом один пан.

      Лука вспомнил Мироновку, порубанную родню, подскочил и хрястнул того в зубы, ободрав суставы. Яким Рядно двинул стволом пистоля в лицо хозяину, крикнув зло:

      – Молчать, паскуды польские! Убью!

      Попытка вскочить была остановлена нервным взмахом сабли. Один лях со скрипом зубовным свалился в лужу собственной крови.

      – Зря ты это, хлопец, – заметил Терешко, но без сожаления, обращаясь к казаку по имени Ермило Гулай с черным оселедцем и пронзительными глазами того же цвета. Ему было лет под сорок, но выглядел он совсем молодым и легким в движениях.

      Побледневшие ляхи оторопело застыли в напряженных позах, ожидая, что произойдет дальше.

      Хозяин, моложавый рыхлый мужчина лет тридцати пяти, трясущимися руками шарил по столешнице. Его влажные губы наконец промямлили:

      – Чего вам здесь нужно, холопы?!

      – Это тебе за холопов! – наотмашь ударил того по лицу Лука. – Еще раз вякнешь – и я отправлю тебя к Богу на небеса! Выкладывай гроши, падло!

      Яцко несильно кольнул кинжалом в шею хозяина, тот чуть не свалился с лавки от страха, но молчал.

      Терешко взял чью-то люльку, раскурил и выбил об голову пана ее содержимое. Поляк, с кем это случилось, только открыл было рот для вопля, как Терешко сунул дуло пистолета тому в рот, ощущая крошево зубов, и прошипел зловеще:

      – Спросили, где гроши, так отвечай, иначе поджарим по-настоящему! Быстро!

      Тот только в недоумении пожимал плечами, не в силах проговорить хоть бы слово, и лишь мычал, пытаясь языком вытолкнуть ствол пистолета изо рта.

      – Хватит его пугать, – отстранил руку Яцко Терешко. – Попробуем хозяина. У него язык лучше подвешен. Ну, пан, где гроши? Выкладывай живо!

      Лабза уже накалил конец шомпола от пистолета и вопросительно поглядывал на Терешко. Тот мотнул головой.

      – Нет! Не надо! Я все отдам! – упал на колени хозяин. – Только не пытайте!

      – Это хорошо, пан, – язвительно ответил Терешко. – Торопись.

      Хозяин затрусил в соседнюю комнату. Терешко последовал за ним.

      Лука