Дядьки. Валерий Айрапетян

дорогой Гурген! Все жду момента, когда ты снимешь с руля свой живот и побежишь со мной! – бойко лупила в ответ толстушка, после чего убывающая смеховая волна накатывала с новой силой.

      – Мне нельзя, – оправдывался дядя Гурген. – Кто же тогда автобус водить будет?

      – Ну, хотя бы мой муж, Вагик! – гордо заявляла она.

      – Вагик?! – нарочито громко изумлялся Гурген. – Он даже верхом на лошади въезжает в столб!

      Или так. В жарком переполненном автобусе в терпеливом безмолвии где-то на середине пути из задних рядов внезапно доносится на ломаном русском:

      – Тавай, запэвай дуружно: «В травэ сыдел кузнэсщиг, самсем каг агурэсщиг»… – разрывая бурей неистового смеха повисшую в раскаленном воздухе тишину.

      – После Иосифа Кобзона, – под затухающий смех вставлял водитель, – ты, Самвел, мой самый любимый певец!

      И снова раздавались раскаты неудержимого хохота.

      Привыкший к комфорту Адик не упускал возможности съездить на рынок в душном «пазике».

      Спустя полгода сельской жизни Адика перестали радовать даже горные развлекухи и шумные четверги. Тоска поглощала его все больше. Сердце жаждало восторга и зрелищ. Внезапная опасность, смертельная угроза его жизни – и те казались ему сейчас радостнее однообразно ползущих дней.

      В один весенний день Адик сидел на берегу бурной горной реки, чей поток невероятно быстро полнился тающими в горах снегами. В этот период река была опаснее очнувшихся медведей-шатунов, так как, раз зацепив человека, несла и не отпускала целые километры, переламывая тело как иссохший камыш. Близкая опасность впечатляла Адика. Зачарованный, он смотрел на шумный и грязный поток. Было слышно, как поддетые течением камни с силой бьются друг о друга.

      Вдруг Адо ощутил присутствие кого-то позади себя. Бывает так. Ты находишься в очень шумном месте и можешь даже не слышать собственного крика, но чувствуешь каким-то чувством, что за твоей спиной кто-то есть, и этот «кто-то» за тобой наблюдает.

      Адик обернулся и увидел девушку. Она стояла между двух одиноких тополей и смотрела на него. Девушка была неместная. Всех местных он знал наперечет. Адик привстал и махнул головой, приглашая ее подсесть к нему. Он мало рассчитывал на то, что она согласится, но прежние рефлексы не отпускали его, и многое он делал все больше по старой привычке. Но девушка подошла и села рядом. Ее нежные белые руки не были руками крестьянки.

      – Я Адик, – коротко представился Адик.

      – Я Грета, – ответила девушка.

      – Ты, наверное, из города приехала?

      – Да. Из Еревана. Приехала к тете с дядей. Отдохнуть.

      Адик еще раз посмотрел на ее чистую белую кожу рук и спросил:

      – Отдохнуть от чего?

      – От учебы. Сдала все экзамены в институте и вот… отдыхаю.

      От учебы! Адик уже и забыть успел, что в мире есть люди,