Оранжевая книга. Фантастический роман в звательном падеже. Та Да Не Та

полон фантасмагорических живых существ (ведь Эстет, создавший планету, обладает бесконечной фантазией). Но ни одно существо не пожирает другое. Зачем нужно это извращение, которое никто на Апельсине и в страшном сне не видывал? Эстет – Этик. Звери и рыбы в его мире улыбаются.

      А пищу Этик творит из ничего, и она, стоит попросить, просыпается манной небесной. Диковинные звери прохаживаются перед людьми, демонстрируя свою стать – они знают, что люди обожают на них удивляться. Но только зоопарки для этого – самая неудачная выдумка. Звери играют с апельсинианами, или между собой, как щенки. Они никогда не бывают голодными, ободранными, замёрзшими и обречёнными. Разумеется, на Апельсине нет ни живодёрен, ни боен. Ни живодёров, что самое удивительное.

      Нет и обречённых холоду и голоду людей, нет бездомных бомжей – хоть обойди всю планету. Нет немощных, почти неживых. Никто не погибает оттого, что не может добраться до булочной или аптеки. Оттого, что нет денег на лекарства, и при этом непосильные коммунальные платежи. На Земле, бывает, официальная бумага о повышении тарифов становится приговором немощному человеку даже не потому, что у него нет требуемых грошей, а потому, что нет сил доползти до казённого места отдать последнее…

      Немощные на Земле обречены печься о грошах. Да ещё изнывать под пятою сильных, которые гробят остатки их жизней походя, не глядя… А ведь одни только просторные, великие мысли могли бы проветрить тоску прозябания немощных! Не говоря уж о том, что им нужно репетировать свободный полёт, освобождаться от страха, от груза мелочных тревог, а их мучают новыми правилами отъема у них грошей. Которых не остаётся ни на лекарство, ни на пару крыльев…

      На Апельсине нет немощных. Нет больниц, этих копилок боли и страха, с их мрачными коридорами и ослепительными истинами. Нет болезней, как нет забот и волнений. Никаких измученных лиц с опущенными уголками губ и унылыми морщинами. Лиц, обезображенных страданиями.

      И злобных лиц с чудовищными порочными чертами и голосами.

      И даже нет от природы не вполне удавшихся лиц и фигур, таких, как у Лизы. Никаких даже косметических дефектов. И нет больных увядающих детей.

      Все красивы. Легки, вертлявы, грациозны и радостны. У апельсиниан сухая грация не плоти, но костей. И красота сама по себе придаёт миру ещё безмятежности, потому что в ней – осмысленность. Апельсиниане ласковы и спокойны. Они друг друга не обижают, не мучают, не предают. У них нет войн и катастроф.

      А всё потому, что тамошний мир лучше слажен, чем земной. Добротно сделан настоящим мастером. А земляне, лишённые мира, где всё для них было бы прилежно изготовлено, настоящего своего мира, страдают…

      Там нет смерти. Не нужны территории под кладбища и силовые упражнения с гробами. На охристых проспектах Апельсина не встретишь ритуального автобуса. Никто не произносит нравоучительно: «Помни о смерти». Никто и не помнит, и даже