Хорнблауэр и «Отчаянный». Сесил Форестер

сотни флотских офицеров, уходивших из «Георга» в море. Быть может, она помнит еще Хоука и Боскауэна[4].

      Хорнблауэр застегнул бушлат и взял мешок.

      – Я позову конюха, он проводит тебя обратно с фонарем, – сказал он заботливо.

      – О нет, не надо, пожалуйста, милый. Здесь так близко, и я знаю каждый камень, – взмолилась Мария. Это была правда, и он не стал настаивать.

      Они вышли на морозный утренний воздух. Даже после слабого света гостиной глазам пришлось привыкать к темноте. Хорнблауэр подумал, что, будь он адмиралом, даже известным капитаном, его не отпустили бы так запросто: трактирщик с женой наверняка встали и оделись бы, чтобы его проводить.

      Они свернули за угол, прошли через ворота в старой городской стене и начали спускаться к пристани. Хорнблауэр с неожиданной остротой осознал, что идет на войну. Заботы о Марии отвлекли его на время, но сейчас он снова поймал себя на том, что возбужденно сглатывает.

      – Дорогой, – сказала Мария. – У меня для тебя маленький подарок. Она что-то вынула из кармана плаща и вложила в его руку. – Это всего-навсего перчатки, дорогой, но с ними моя любовь, – говорила она. – За такое короткое время я не могла сделать ничего получше. Я бы хотела тебе что-нибудь вышить – я бы хотела сделать что-нибудь достойное тебя. Но я шила их с тех самых пор, как… как…

      Продолжать Мария не могла. Она выпрямилась, чтобы не расплакаться.

      – Я буду думать о тебе всякий раз, как буду их надевать, – сказал Хорнблауэр. Он надел перчатки, хотя с мешком в руках делать это было неудобно. Перчатки были очень красивые, толстые, шерстяные, с отдельными большим и указательным пальцами. – Они в точности на меня. Спасибо тебе за заботу, дорогая.

      Они дошли почти до причала. Скоро это испытание останется позади.

      – Семнадцать фунтов у тебя? – задал Хорнблауэр ненужный вопрос.

      – Да, спасибо, дорогой. Я боюсь, это слишком много…

      – И ты сможешь получать половину моего жалованья, – резко, чтобы не выдать своих чувств, продолжал Хорнблауэр. Потом, поняв, что говорил слишком уж резко, добавил: – Пора прощаться, милая.

      Он выдавил из себя это непривычное слово. Вода у пристани стояла высоко. Это означало, что сейчас прилив – он учитывал это, отдавая приказы. Стало быть, он сможет воспользоваться отливом.

      – Милый! – воскликнула Мария, поднимая к нему лицо.

      Он поцеловал ее холодные губы. Снизу доносились мужские голоса и знакомый стук весел на банках: команда шлюпки их заметила. Мария слышала это не хуже Хорнблауэра и поспешно отстранилась.

      – До свидания, мой ангел.

      Больше не о чем было говорить, нечего делать. Конец одного короткого жизненного эпизода. Хорнблауэр отвернулся от Марии. Прочь от мирной, штатской семейной жизни, к полной опасностей жизни военной!

      Глава III

      – Стояние прилива, сэр, – объявил Буш. – Отлив начнется через десять минут. Якорь выбран до панера[5], сэр.

      – Спасибо, мистер Буш.

      В

4

Хоук, Эдвард, первый барон Хоук (1705–1801) – британский адмирал, наиболее прославленный победой в Кибронском заливе во время Семилетней войны, первый лорд Адмиралтейства в 1766–1771 гг.; Боскауэн, Эдвард (1711–1761) – британский адмирал, участвовал в Англо-испанской войне, Войне за ухо Дженкинса, Войне за австрийское наследство, Семилетней войне.

5

См. краткий морской словарь в конце книги.