Казнь египетская. Морис де Валеф

удовольствие, она повалилась навзничь. Ее нога, болтавшаяся в воздухе, зацепила стол, на котором стояла амфора, еще наполовину наполненная вином.

      Агама притворился, что презрительно подымает голову, между тем как он осматривал все кругом, надеясь обнаружить присутствие Ио. Поэтому все содержимое амфоры попало ему в лицо. Но – о чудо! – золотистое вино превратилось в черное, когда стекало с его бороды на платье, обнаруживая, таким образом, искусственную окраску его седеющих волос.

      Маленькая сирийка, по-прежнему распростертая, опьяненная взрывом хохота, раздававшегося в зале, коснулась своей голой ногой его бороды. Тогда рука Агамы опустилась на ее лодыжку и сжала ее.

      Сильным движением он схватил эту тварь за ногу и, размахивая как пращой ее телом с болтающейся головой и вертящимися руками, раздробил ей череп о свод.

      Послышался глухой треск, и целый дождь – на этот раз уже не вина, а чего-то горячего и красного – обагрил зрителей.

      Тело недвижной массой упало на стол. Вдруг водворилась такая глубокая тишина, что можно было расслышать, как падали капли крови на пол.

      Страшный взрыв криков и восклицаний сменил тишину. Мужчины бросились на Агаму, толкая бегущих женщин, крики которых смешивались с общим шумом. Агама, вызватывая кинжалом одной рукой, другой схватил амфору из-под «Звезды Хору» и размахивал ею как палицей, поместившись позади трупа, который служил ему защитой. С львиным лицом, покрытым мускулистыми морщинами, со своей волосатой гривой и грудью, обмоченной кровью и вином, он представлял такое ужасное и дикое зрелище, что нападающие отступили.

      Они окружили убийцу в ожидании полиции, которую тщетно призывала Бенелеба, стоя на пороге и колотя кулаком по барабану.

      Пользуясь всеобщим смятением, Агама очистил себе путь с помощью все той же амфоры, которой он вертел в воздухе. Даже неустрашимая Бенелеба отступила.

      Он отцепил полдюжины золотых колец со своего колье и бросил ей их.

      – Плата в кассу, что же касается девчонки, то она сама меня оскорбила.

      И он исчез, поднимая платье, чтобы легче бежать в темноте.

      Сделав сотню шагов, он остановился, удивленный тишиной, царившей кругом.

      Полоса неба, усеянная звездами, освещала улицу, совершенно пустынную позади. Его никто не преследовал. Жертва была только проституткой. Ее хозяйка высчитала, вероятно, что все расходы были покрыты. Да и скандалы вредят почтенным дамам.

      Утомленный Агама присел на камень; воспоминание о том, что он искал в этом кабачке, воскресило перед ним маленький силуэт цирюльника с блестящими глазками, который исчез, как только началась свалка.

      – Клянусь Мелькартом, я одурачен. Мой проводник не имел ни малейшего понятия о том, где скрывается Ио. Он просто пьяница и заставил заплатить за вино, может быть, даже мошенник, считающий теперь свои барыши.

      Холодный гнев овладел Агамой. Поднявшись с камня, он спрятался за поворотом улицы, чтобы дождаться появления этого человека.

      Цирюльник