Ледовые пираты. Дирк Гузманн

гордую хищную птицу, владыку воздушных просторов. А сейчас он так съежился, что превратился в ее глазах в воробышка с парализованными крыльями.

      – Пропустите меня вперед! – Мательда сжала кулаки. – Пока они не утопили моего отца в лагуне.

      Но Бонус уже ни на что не реагировал. Словно окаменев, он смотрел в сторону балкона – туда, где зарождалась очередная катастрофа венецианской политики.

      Мательда уже не стала прятаться за шторой, она вышла на балкон и встала рядом с отцом. Из толпы раздался свист. Чей-то огрубевший от алкоголя голос высказал мнение, что новый дож, видимо, хочет подарить народу свою дочь.

      – Что ты здесь делаешь? – не поворачиваясь к ней и стараясь не шевелить губами, спросил Джустиниано. – Неужели тебя покинул дух всех святых?

      И тут лицо Мательды просветлело – святых! С элегантностью девушки, которая могла родиться только в лагуне, она помахала рукой толпе и послала ей воздушный поцелуй. Затем, подавшись так далеко вперед, как только могла, опираясь грудью на перила, стала всячески приветствовать жителей своего родного города, что-то обещать, выкрикивать, выкрикивать…

      – Перевезти сюда святого? Да вы с ума сошли! – Голос Бонуса достиг такой высокой ноты, что он кричал, как птица. – Уж легче доставить нубийских рабынь и заполнить каналы вином! – Его лицо побагровело, на лбу запульсировала жилка.

      Подгоняемое страхом катастрофы собрание поспешно перешло в зал Большого совета, где стены были украшены флагами городов лагуны, а раскладные стулья из орехового дерева и конской кожи, казалось, только и ждали, чтобы угодить седалищам благородных дворян.

      Однако волнение снова и снова подрывало трибунов с мест, заставляя нервно метаться по залу. Один лишь дож, словно окаменев, оставался на своем месте. Он сидел, подперев голову рукой.

      Мательда стояла позади отца, положив руки на его плечи.

      – Вы ошибаетесь, Бонус, – спокойным голосом произнесла она. – Я обещала венетам не какого-то там святого, а совершенно особенного.

      – Святой Марк, – простонал трибун Фалери, глава одной из трех самых могущественных семей городов лагуны. – Почему, ради всех святых, это должен быть именно святой Марк?

      – Потому что он спасет жизнь моему отцу, – так же спокойно объяснила Мательда.

      Дож коснулся руки дочери, и она замолчала.

      – Как я уже всем вам говорил, – тяжело поднялся на ноги Джустиниано, – я не готов к тому, чтобы исполнять обязанности дожа. Для этого нужны такие государственные мужи, какими были римляне. А я – всего лишь венет. Лучше всего будет, если я отправлюсь в изгнание. По крайней мере, останусь в живых. Еще на какое-то время.

      Некоторые из трибунов слушали его, потупив глаза. Бонус смотрел в окно.

      Затянувшуюся паузу прервал Фалери:

      – Это невозможно. Каждый из присутствующих здесь знает это.

      – Ваш отец был дожем, теперь вы должны быть дожем, – поддержал Фалери Марчелло из династии Оро. – Только в том случае,