Фараон Мернефта. Вера Ивановна Крыжановская-Рочестер

не выходила. Гуляла только в садах или каталась в лодке по ночному Нилу. Очень скоро я должна была родить, со дня на день я ждала прибытия Суанро, как вдруг заметила, что Аснат находится в странном волнении.

      Я стала ее расспрашивать; сперва она отказывалась говорить, но после моего приказа призналась, что опасается неизвестного врага, ибо Итамар уже дважды едва спасся от руки убийцы. Апофис и родственники умоляли его покинуть Танис, но он говорил, что не дорожит собственной жизнью и не покинет город в минуту рождения ребенка, который попадет в страшную опасность, если окажется мужеского пола. И Аснат пришлось сообщить мне о беспощадном указании Рамзеса, уже приводившемся в исполнение.

      Все эти вести напугали и расстроили меня. Я не хотела, чтобы Итамар умер; он околдовал меня: я боялась его, но любила всеми фибрами души. Я послала к нему Аснат с приказанием скрыться, но это ни к чему не привело.

      – Скажи Термутис, – ответил он, – что я остаюсь, и если умру ради нее, то буду счастлив.

      Мое сердце сильно забилось.

      – Остается одно лишь средство, – решилась я, – мне самой нужно поговорить с ним, меня он послушает.

      Аснат пыталась остановить меня, но я не сдавалась. Мне хотелось во что бы то ни стало повидаться с Итамаром, и, посвятив в тайну свою кормилицу, я начала обдумывать план действий.

      Ночью я выразила желание прогуляться по Нилу, мы с Аснат и кормилицей сели в лодку, управляемую четырьмя верными гребцами, и направились к кварталу чужестранцев.

      Лодка причалила к роще диких смоковниц, и мы быстро направились к жилищу Иохабед.

      Аснат остановилась у бедной, обнесенной забором хижины и постучалась. Из хижины доносились стоны. Предчувствуя недоброе, я сама открыла калитку. Зрелище, представившееся моим глазам, лишило меня рассудка: среди бедно обставленной, слабо освещенной комнаты в луже крови лежал Итамар, а в грудь его по самую рукоятку был воткнут нож. Две женщины и мужчина растерянно бегали вокруг трупа.

      Забыв все, я бросилась вперед, уронив покрывало, упала на колени возле мертвеца. Тело Итамара уже было холодным, я наклонилась над ним, все закружилось перед глазами. Как в тумане я видела евреек, указывавших на меня пальцами и о чем-то жарко шептавших, затем я потеряла сознание…

      Придя в себя, я обнаружила, что все еще нахожусь в хижине Итамара, а спустя еще несколько минут родила сына.

      Бледные и дрожащие от страха кормилица и Аснат едва дали мне поцеловать новорожденного; кормилица, женщина сильная, взяла меня на руки и вынесла на улицу.

      Вскоре я лежала в своей лодке, разбитая духом и телом. Гребцы направились к дворцу.

      – Всемогущие боги, – прошептала я, – сколько времени мы провели там?

      – Около трех часов, – отвечала Аснат, нежно целуя мою руку. – Успокойся, Термутис, теперь все будет хорошо, никто не заподозрит, что ты разрешилась от бремени. Сама Хатор внушила тебе мысль об этой поездке.

      – Ребенка убьют так же, как убили его отца, – прошептала я с горечью.

      – Гляди, –