Мичман Хорнблауэр. Сесил Форестер

команду! Кто это сделает?

      – Давайте попросим мистера Мастерса, – сказал Данверс.

      Хорнблауэр не смотрел вокруг. Он глядел прямо на серое небо над правым ухом Симпсона – смотреть тому в лицо он не мог, и не знал, куда глядит Симпсон. Конец знакомого ему мира близился – возможно, скоро он получит пулю в сердце.

      – Я скомандую, если вы не против, джентльмены, – услышал он голос Мастерса.

      Серое небо ничего не выражало – он глядит на мир в последний раз, а кажется, будто глаза у него завязаны. Мастерс снова заговорил:

      – Я скажу «раз, два, три», – объявил он, – с такими вот промежутками. С последним словом вы можете стрелять, джентльмены. Готовы?

      – Да, – раздался голос Симпсона у самого уха Хорнблауэра.

      – Да, – произнес Хорнблауэр. Он слышал свой собственный голос как бы со стороны.

      – Раз, – сказал Мастерс.

      Хорнблауэр почувствовал у ребер дуло и поднял свой пистолет.

      В эту секунду он решил не убивать Симпсона и продолжал поднимать пистолет, стараясь направить его Симпсону в плечо. Хватит и легкой раны.

      – Два, – сказал Мастерс. – Три. Стреляйте!

      Хорнблауэр нажал на спуск. Послышался щелчок, из затвора пистолета поднялось облачко дыма. Порох взорвался и все – пистолет был не заряжен. Он знал, что сейчас умрет. Через долю секунды раздался второй щелчок, и облачко дыма поднялось из пистолета Симпсона на уровне его сердца. Они стояли, оцепенев, не понимая, что произошло.

      – Осечка, клянусь Богом! – сказал Данверс. Секунданты столпились вокруг них.

      – Дайте мне пистолеты, – сказал Мастерс, вынимая оружие из ослабевших рук. – Заряженный еще может выстрелить.

      – Который был заряжен? – спросил Хетер, сгорая от любопытства.

      – Вот этого лучше не знать, – ответил Мастерс, быстро перекладывая пистолеты из руки в руку.

      – Как насчет второго выстрела? – спросил Данверс.

      Мастерс поглядел на него прямо и непреклонно.

      – Второго выстрела не будет, – сказал он. – Честь удовлетворена. Оба джентльмена прекрасно выдержали испытание. Никто теперь не осудит мистера Симпсона, если тот выразит сожаление о случившемся, и никто не осудит мистера Хорнблауэра, если он примет это заявление.

      Хеплуайт расхохотался.

      – Видели бы вы свои лица! – гремел он, хлопая себя по ляжке. – Важные, как коровьи морды!

      – Мистер Хеплуайт, – сказал Мастерс, – вы ведете себя недостойно. Джентльмены, экипажи ждут нас, тендер у причала. Я думаю, к завтраку мы все, включая мистера Хеплуайта, будем в лучшей форме.

      На этом все могло бы закончиться. Бурное обсуждение необычной дуэли в эскадре со временем стихло, однако имя Хорнблауэра знали теперь все, и не как «мичмана, которого укачало в Спитхеде», но как человека, хладнокровно выбравшего равные шансы. Однако на «Юстиниане» говорили другое.

      – Мистер Хорнблауэр просит разрешения поговорить с вами, – сказал первый лейтенант мистер Клэй, рапортуя как-то утром капитану.

      – Пришлите его,