Салтычиха. Иван Кондратьев

для всего дома.

      Из нее вырабатывалась уже будущая суровая повелительница.

      Нередко отец и мать втихомолку вели речь о своей дочке и о ее будущей судьбе.

      – Как полагаешь, Ирочка, – начинал преображенец, – что выйдет из нашего детища, из нашей дочки?

      – Что выйдет? – недоумевала Ироида Яковлевна. – Выйдет то, что Богу угодно.

      – Это само по себе. Без Бога не до порога. А все же человеку о человеческом и думать подобает.

      Ироида Яковлевна женщина, в сущности, недалекая, не находила, что отвечать и предоставляла подумать о будущей судьбе дочери мужу.

      – Вот уж ей десять лет, – догадался однажды сержант, – а мы ее еще ничему не выучили. Одни только молитвы и знает.

      – Так учи, – согласилась жена.

      Была позвана Чертова Сержантка.

      – Ну, ты, – обратился к ней отец, – удалая голова, учиться хочешь?

      Чертова Сержантка, помолчав, спросила:

      – А чему учить-то будешь?

      – Ну, чему… известное дело чему… Чему всех дворян учат, тому и тебя учить будут…

      – Грамоте?

      – А хотя бы и грамоте.

      – А на что мне грамота? – возразила дочь. – Я девка. Девке грамота не надобна.

      – Но ведь ты сержантова дочка! – старался урезонить неподатливую дочь отец.

      – Велика птица – сержант! – грубо возразила дочь.

      – Ну и черт с тобой! – махнул рукой отец. – Не хочешь – не учись. Сама же после пожалеешь.

      Дочь, однако, подумав, согласилась, чтобы ее учили.

      – Резон! – похвалил ее за согласие отец. – Я завсегда был того резону, что ты девчонка преумная. А уж и учитель у меня, Дашутка, – отдай да мало! Сам, бестия, все в рот кладет! И многознающ, что царь Соломон!

      Многознающий Соломон появился в малиновом домике немедленно и был показан своей будущей ученице. Ученица, увидев его, так и ахнула от изумления.

      – Так он-то учить будет? – воскликнула она.

      – Он самый, – ответил отец.

      Чертова Сержантка фыркнула и плюнула на пол.

      И действительно, было от чего фыркнуть и плюнуть.

      Явившийся учитель представлял из себя такую странную, почти безобразную фигуру, что невольно напрашивался на плевок. Он был низенького роста, почти карлик, толст и с огромной курчавой головой, которая очень сильно суживалась кверху. Лицо у него было совсем рябое, грубое, а маленькие серенькие глазки совсем ушли в глазницы. Одет он был в какой-то темный балахон, доходивший до пят, отчего вся фигура его походила на движущейся сноп.

      Минуты две «сноп» этот стоял молча перед будущей своей ученицей, а потом тоже молча показал ей кулак.

      Преображенец разразился хохотом.

      – Что? Каков? – хохотал он.

      – Чучело! – воскликнула девочка и ткнула кулачком Многознающего Соломона в плечо.

      – Ты не дерись, – ответил Соломон, – не то и сам сдачи дам! – И он опять показал ученице кулак.

      Тут уж разразилась