Фернандо Магеллан. Книга 2. Игорь Ноздрин

монаху.

      – Гореть тебе на вечном огне, – предрек Санчо Наварре и перекрестился. – Плевать святому в лицо! За такой грех язык отсохнет!

      – В Нормандии все так режут, – возразил плотник.

      – За это Господь карает вас непрекращающейся войной, – рассудил солдат. – Язычники не ведают, что творят, а ты?

      – Меня отец учил, отца – дед, деда – прадед.

      – Неужели они плевали на святых?

      – Зачем дома плевать? Проще тряпочкой смочить. Здесь иное дело, на волнении вода выливается из миски. Так удобнее.

      – Де ла Рейна за это разбил бы тебе башку поленом.

      – Пытался, да Бог не дал, – добродушно улыбнулся Фодис— Я попрошу капеллана «Консепсьона» окропить Антония.

      – Чем же плох наш священник?

      – Тоже дерется.

      – Как ему освещать оплеванную статую? – возмутился Санчо.

      – Отмою с молитвой, загрунтую мелом с лампадным маслом, покрою краской – будет не хуже севильских скульптур. Труд и вера искупят вину. Господь не осудит за благое дело.

      – Дело хорошее, да работаешь с грехом, – не соглашался Наварре. – Как бы святой не прогневался, не наслал несчастье.

      – Он хороший, добрый, – Ричард ласково погладил круглую оконечность полена с торчащими ослиными ушками, – все понимает и не обидится.

      – У меня есть кусок парчи, – вспомнил Санчо. – Сшей Антонию плащ, но так, чтобы он знал о моем подарке.

      – Сошьем, – согласился Фодис— Парусный мастер поможет.

      – У штурмана припрятаны листочки сусального золота, – подсказал солдат.

      – Ты откуда знаешь?

      – Сам видел, когда он шкатулку открывал. Попроси на позолоту! На святое дело не откажет.

      – Попробую.

      «Ш-ш-ш…» – зашипела плита, поджаривая капельки бульона, выплеснувшегося из медного котла. Юнги сдернули крышку, принялись дуть на рвавшуюся наружу пену.

      – Держи ее! – закричал Санчо и бросился на помощь. – Навар сбежит!

      Парни раздували багровые щеки, загоняли пену внутрь котла.

      – Убери пламя, пошуруй головешки! – командовал солдат. – Добавь соли! Не стой, поторапливайся!

      – Из тебя вышел бы хороший боцман, – заметил Фодис.

      – Боцман? – Санчо прервался на миг.

      – Кричишь за двоих.

      – Я не знаю морского дела, – не понял шутки Наварре.

      – Научишься.

      «Дзинь-дзинь-дзинь…» – пробили склянки, сзывавшие новую вахту на дежурство. Ноги дружно затопали к трюмному люку, в проеме послышался радостный распев:

      Вахте конец, восемь склянок пробило.

      Новая вахта выходит на смену.

      Койки покиньте во славу Господню!

      Встаньте на палубе у парусов!

      Матросы гурьбой посыпались в трюм.

      – Что сегодня на ужин? – Окасио вытянул вперед нос, шумно раздул ноздри, понюхал. – Морской черт?

      – Он самый! – Санчо отошел от плиты.

      – Готов?

      – Да.

      – За