Привет! Это я… Happy End. Нина Элизабет Грёнтведт

прекрасно, хотя они очень разные. Анита, например, положила много кусочков ананаса, а у меня ананаса нет вообще. Пицца Хелены почти закрыта черными оливками! Она ЛЮБИТ черные оливки, как она говорит, и, пока мы работаем, она успевает положить в рот много оливок. Но это ничего, потому что она, можно сказать, единственная любительница оливок среди нас.

      Закончив работу, мы входим в комнату. Я должна распаковать свертки с подарками, а папа тем временем поставит пиццу в духовку. Мы все садимся в кружок на пол. В центре – подарки, я открываю пакеты один за другим. Все остальные смотрят.

      PS: Мне подарили множество прекрасных вещей! Обыкновенных девчоночьих, но очень хороших. Лак для ногтей, сережки (хотя уши у меня не проколоты), сладости, большой набор резинок для волос, губную помаду, деньги, записную книжку, потрясающую ручку и много всего другого.

      За столом

      Мы сидим, едим пиццу и болтаем; всё так классно. И вдруг Элизабет спрашивает Хелле:

      – А ты, собственно, кто?

      – Я – лучшая подруга Оды, – отвечает, улыбаясь, Хелле. – Мы соседи, я живу вот там!

      И она показывает на стену с той стороны, где стоит ее дом.

      – Да? – говорит Элизабет.

      – Да! Добежать от этой террасы до нашей можно за двадцать семь секунд, – продолжает Хелле. – Мы измеряли! – И смеется.

      – Измеряли? – спрашивает Элизабет и улыбается, как-то немного необычно.

      Мне почему-то захотелось, чтобы Хелле не говорила этого; прозвучало как-то… уж очень по-детски? Я смотрю на Хелле, хочу, чтобы она замолчала, но не могу прямо сказать этого.

      – Точно! – говорит Хелле, продолжая улыбаться.

      Потом она смотрит на меня и улыбается еще больше. Вообще не замечает, что я пытаюсь передать ей что-то взглядом.

      – Как мило, – говорит Элизабет. – И правда, как это мило.

      Я отмечаю, как Элизабет смотрит на Агнес. Что-то сообщает ей глазами. Я, конечно, точно не знаю, что она думает, потому что они ничего не говорят. Но мне кажется, что их мысли не слишком приятные.

      Мы едим пиццу, а Элизабет продолжает разговор с Хелле. И та отвечает на всякие вопросы. Сколько ей лет, в каком классе учится, в какой школе. Элизабет зачем-то нужно знать о Хелле все, у меня такое впечатление. При этом ни она, ни Агнес не грубят, хотя мне кажется, что все идет не так, как надо. У меня даже живот скрутило. (Но, может быть, еще и потому, что я съела СЛИШКОМ много пиццы!)

      Остаток вечера

      Дорогой дневник!

      Все мои гости (и Петер с ними) ушли. Кроме Хелле. Она осталась!!!! Да! (Сейчас она в ванной.) Я хочу сказать, что У МЕНЯ БЫЛ САМЫЙ ЛУЧШИЙ ИЗ ВСЕХ ЛУЧШИХ ДНЕЙ РОЖДЕНИЯ!!!!!!

      Классный и суперский! Несмотря на то что Эрле и Петер пытались ИСПОРТИТЬ все своим присутствием, и на то, что мама ЧУТЬ НЕ ОПОЗОРИЛА меня перед всеми. По своей доброй воле.

      Но все-таки: КЛАССНЫЙ праздник! Мне кажется, самое лучшее, что я сделала в жизни, так это то, что я стала тринадцатилетней! (Я уже ПЯТЬ дней как тринадцатилетняя.)

      Хелле вышла из ванной и ушла домой!