Плата за перевоз (сборник). Олег Ернев

чем сделать. Да и что сделать? Как бы это к окошечку подползти, подсмотреть, разнюхать. А ведь это уже однажды было. Подполз, понюхал, рассмотрел. Больно было, Х-арн? Больно. Чего ж тебе ещё? Ещё больнее прежнего хочешь, Х-арн? Хочу. Ну, хоти. Не можешь ты, Х-арн, жить без Лидии, не можешь. Пытался, пробовал, не получилось. Без тела её не можешь, красивого, сильного, нерожавшего, не можешь без её деловитости, злобности, доброты, суеты. Без… чего там у неё ещё в загашнике? Много всякого добра: жарких объятий, оскорблений, примирений, кулинарного мастерства. А сам он, разве может он жить с ней, не оскорбляя её, не обвиняя в бесплодности, не грозя почти ежедневно уйти к другой и никогда не решаясь на это? Да. Странная жизнь. Странная любовь. Да и было ли это жизнью, любовью? Любовью?

      Так он ни разу и не открыл Библию. Так и не прочел Дхаммападу. А ведь и то и другое лежало на полке над кроватью. И марксистов и немарксистов – ничего не читал. Всё хлопоты, дачи, кооперативы, дни рождения друзей и недрузей, нужных людей и ненужных людей. Всё было, а ощущение такое, словно жизни не было. Не то, что бы – не дожил, а словно и не жил вовсе. Нет, в Библию надо хоть одним глазком заглянуть. Дхаммапада ладно, чёрт с ней, а в эту-то надо было. Вот и свет у них в окошке зажёгся. И сюда бы, в окошечко, заглянуть надо. В Библии, говорят, любовь. Вся любовь там, там, в Библии. А что в окошечке этом крохотном, на том берегу? Тоже любовь? А в своё-то, в своё-то сердце как заглянуть? Ну ладно, в своё потом, в своё всегда успеем, а сейчас в окошечко, в окошечко на маленькой чужеземной дачке. Х-арн лежал на мокром песке, стуча зубами. На той стороне по-прежнему горел огонёк в окне.

      Тёща была примечательная женщина. Удивительная женщина. Легендарная женщина. Легендарной она называла себя сама, потому что была замужем (последнее замужество) за легендарным человеком. Легендарного в нём было то, что он был секретарём другого легендарного человека, составившего себе славу своим писательским трудом, в котором и до сих пор не потускнела печать сильного дарования. Тот писатель был государственным человеком, допущенным в самые верхние слои общества, а равным образом и тёща причисляла своего мужа к личности государственной, поскольку муж был не только личным секретарём, но и другом покойного писателя.

      Родившись где-то в знойных Кизил-Арватских степях, напоённая здоровьем и солнцем, красивая и выносливая, как степная кобылица, тёща сделала гигантский скачок от босоногой измазанной липким арбузным соком девчонки до жены легендарного государственного человека. Четверо мужей проскакали на ней короткий срок своей стремительной, но прекрасной жизни. Одного она скинула сама. Второй не удержался и разбился на крутом вираже авантюрной тёщиной политики. Третий испугался участи второго, вовремя разглядев не только пучины её необъятного тела (она весила почти девяносто килограммов), но и не менее головокружительные бездны её души. И лишь последний муж, скончавшийся вскоре после смерти своего шефа, проскакал самую длинную и самую прекрасную