Коллекционер. Джон Фаулз

знаю, кто вы, говорю, дело не в деньгах.

      И больше ничего сказать не могу, волнуюсь ужасно, это же она, она тут, во плоти. Прямо дрожу весь. Хочу глядеть на нее, на ее лицо, волосы, фигурку, такую тоненькую, нежную, и не могу – так она на меня смотрит. И странная какая-то тишина.

      Вдруг она говорит, и тон вроде обвиняющий:

      – Вы думаете, я вас не узнала?

      Чувствую, начинаю краснеть и ничего с этим поделать не могу. Такое в мои планы не входило, и мысли не было, что она меня может узнать.

      А она – медленно так:

      – Вы – делопроизводитель из Городского совета.

      Не понял, о чем вы, отвечаю.

      – Вы только отрастили усы, – говорит.

      Не могу понять, как она меня узнала. Может, думаю, видела где-нибудь в городе или из окон своего дома, я об этом и не подумал, в голове у меня все перемешалось, а она говорит:

      – Ваш портрет был в местной газете.

      Терпеть не могу, когда меня выводят на чистую воду, сам не знаю почему, и в таких случаях всегда пытаюсь оправдаться. То есть сочиняю какую-нибудь байку, чтоб все объяснить. Говорю, я только выполняю приказ.

      – Приказ, – говорит, – чей?

      Не могу сказать.

      Она глаз с меня не сводит и держится подальше. Думаю, все-таки боится, что я на нее наброшусь.

      – Чей приказ? – спрашивает снова.

      А мне, как назло, ни одно имя в голову не приходит. И не знаю почему, вдруг вспоминаю – из тех, кого она могла знать, – имя управляющего отделением банка, где ее отец деньги держит. Я, когда в банк заходил, несколько раз видел, как ее отец с управляющим разговаривает.

      Приказ Синглтона, говорю.

      Ее прямо как громом поразило, а я быстро-быстро продолжаю, что, мол, не должен был ей сообщать, он меня убьет, если узнает, и всякое такое.

      – Мистера Синглтона? – переспрашивает, вроде не расслышала.

      Он совсем не тот, за кого его принимают, говорю.

      Она вдруг опускается на ручку кресла, вроде ноги подкосились, вроде это уже последняя капля.

      – Вы хотите сказать, это мистер Синглтон приказал вам меня похитить?

      Я кивнул.

      – Но я дружу с его дочерью. Он – наш… Ох, просто безумие какое-то, – говорит.

      Разве вы не помните девушку с Пенхэрст-роуд?

      – Какую девушку с Пенхэрст-роуд?

      Ту, что исчезла три года назад.

      Это я придумал. В то утро мозги у меня шевелились как надо, по-быстрому. Так мне казалось.

      – Может быть, я тогда уезжала в школу. А что с ней случилось?

      Не знаю. Только это его рук дело.

      – Что – его рук дело?

      Не знаю. Не знаю, что с ней случилось. Но что бы это ни было, это его рук дело. О ней больше никто никогда не слыхал.

      Вдруг она говорит:

      – У вас нет сигареты?

      Ужасно все нескладно вышло. Я неловко вытащил из кармана пачку сигарет, зажигалку, подошел, отдал ей. Может, надо было предложить ей огня, но в тот момент это выглядело бы глупо.

      Говорю ей, вы совсем ничего не ели.

      Сигарету она держала очень аристократично, двумя пальцами,