Гадкие утята. Свами Матхама

имел опасения, но эмоции не были подавлены. И она говорила что-то ожидаемое бабушкой. В итоге, бабушка негодующе молчала. Девочка всё делала правильно. Я тоже лгал хорошо, когда «раскаялся», и когда «понял», как летит ракета… Тогда мой образ тоже совпадал с тем, что от меня ожидали. Меня истолковывали мама и папа, сами находили нужное представление у себя и отождествляли меня с ним, хотя я ни с чем и не совпадал. Либо они не смели меня подавлять и голоса не подавали.

      Совесть парализует разум, но бывает, и сама парализована. Её парализует чистая эмоциональность. Значит, общественная мораль работает в каких-то двух режимах. Эмоциональность ребёнка, с которой он родился, взрослые культивируют путём «договорённости» … с эмоциональностью ребёнка. Совесть подавляет только рациональную ложь. Что это вообще такое? Откуда у рациональности ноги растут, если врождённой является эмоциональность? Моя совесть выслеживает мою рациональную ложь и лишает её голоса, а эмоциональная ложь – своя и чужая —проходит сквозь совесть, как вода сквозь сито. Когда мне было шестнадцать лет, я смотрел фильм «Иван Васильевич меняет профессию» Весьма условные события фильма мной воспринимались, как возможные. Это кино тренировало мне фантазию. Моя рациональность была выше кукольного представления, но условности фильма оставались для неё незаметны, хотя, как это возможно. Моя совесть в виде ревности к правде «спала» и ничего не замечала.

      Я проявляю терпение и к эмоциональной чужой лжи, (она всегда в каком-то смысле художественная). Я прощаю её даже после того, как заметил.

      Между совестью, рациональностью и эмоциональностью складываются отношения, требующие к себе внимания. Воспитание детей начинается с требования вести себя без непосредственности. Постепенно накапливаясь, эти требовательные условности доводят человека до состояния автомата. Условности – это ложь. А ложь обладает изменчивостью, как и эмоции. В то же время, эмоции – это определённость. И автомат – определённость. Наша условная рациональность похожа на эмоциональность, хоть противоположна ей по смыслу. Всё на всё похожее. Изменчивость похожа на определённость. Представления, вырабатываемые на основе эмоциональности или смысла, который приходит первым, начинают «плыть», теряют определённость.

      Став подростками, дети проявляют эмоции между собой, но совсем другая игра между мальчиками и девочками, третья – между взрослыми и детьми. Таким образом, тождество себе самому покидает человека, личность покрывается масками. Мы занимаемся обыденными делами: умываемся, завтракаем или идём по улице. В это время наша нижняя губа рефлекторно поджата. Впечатления жизни пришли к общему знаменателю.

      Мама с маленьким сыном стоит в очереди к кассе. Малыш с размаху бьёт по длинным палкам смешариков. Они шуршат. Мама говорит мягко:

      – Не трогай! Я тебе уже купила. – Ребёнок, кажется, понимает слова. Постоял