Гадкие утята. Книга первая. Свами Матхама

его отменяет. Кажется, при ощущениях «Гадкого Утёнка» моя энергия направлена на терпение. Моё определение оставаться невидимым в этом случае выражает себя, а при отчаянии действует что-то противоположное ему. Потрясаемый чувствами, я кажусь себе освещён до последней волосинки.

      Когда мать тянет меня за руку, а мой воспринимающий цент выбирает – плакать или не плакать, – я не плачу, потому что мне так выгодней. Этот выбор подсказывает мой опыт. В случае же с петухом что-то отодвигает мой опыт и выбирает за меня. Мой воспринимающий центр начинает терять очертания… Я не сводим только к опыту.

      Воспринимающий центр безошибочно настроен на смысл. Он вполне допускает лицемерные и циничные расчёты. Этот настрой обусловлен. «Гадкий Утёнок» и отчаяние выражают тоже обусловленный смысл. Гадкий Утёнок количественно превосходит ощущения отчаяния, и центр кажется смещённым в одну сторону… но это не та проблема, которая стоит сейчас перед нами.

      Всё было бы просто и не интересно, если бы не совесть, вылетевшая, как джин из бутылки.

      Светлый, кудрявый мальчик подошёл ко мне за воротами детского сада. С ним мы практически не играли, и я выслушал его новость с удивлением. Он сказал, что Галька покажет письку, если ей показать свою. Мальчик вёл себя целенаправленно, говоря со мной, именно мне сообщал эту новость, хотя много бы народу с интересом выслушало. Я растерялся и вслух от усомнился. Он заверил, что она согласится, определенно давал мне совет. Мыслей в голове возникло сразу несколько: в сухом остатке я заподозрил саму Гальку за советом. Она никогда мне особенно не нравилась, даже вызывала досаду, меняя правила игры каждую минуту, но бегала с мальчишками в отличие от других девчонок. Поговорить с ней можно было запросто.

      По наущению кудрявого мальчика, я сделал ей предложение показать письку, в этот момент я сам не понимаю, что говорю. Она легко согласилась. Галька была сориентирована, по её инициативе, мы побежали в туалет. Там я с недоумением смотрю на свою письку рядом с Галькой… То, что она показала, почему-то, не было для меня новостью. Я подумал потрогать её письку, но толком не разобрал, к чему прикоснуться, и не стал. Мы вернулись во двор. Каждый стал играть сам по себе…

      Всё-таки мне захотелось потрогать её письку. Я позвал её снова. Она согласилась, уже уступая… В туалете я обнажил свою письку по-честному, к моему удивлению, она приподнялась без помощи рук и налилась. Галька, тем временем, шагнула к дырке и стала писить. Её писька унеслась далеко… а я рассчитывал её потрогать. В струйке, несущейся из писки, играли солнечные зайчики, но у меня всё это вызывало досаду. Я сказал довольно бессмысленную фразу: – Покажи свою!

      – Смотри! – сказала Галька с недоумением, потом надела трусы и убежала. Я стоял какой-то время в туалете один, переживая досаду, а, когда собрался его покинуть, показалась другая девочка. Она всегда мне нравилась. Это была прекрасная замена Гальке. Меня встревожило, что она зайдёт в соседнюю дверь. Это,