Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть восьмая. Нелли Шульман

потерявшись среди первых, слабых звезд. В открытую дверь кокпита доносился шум близкого моря.

      – Дядя Антуан улетел… – Густи привалилась щекой к надежному плечу отца, – и ты тоже завтра улетишь… – Ворон усмехнулся:

      – Вот и нет, моя милая. У меня завтра выходной… – дочка обрадовалась:

      – Хорошо. Мы на море погуляем. Я крабов умею ловить, в Саутенде научилась… – Густи широко, зевнула: «Пойдем домой, папа».

      Часть двадцать первая

      Польша, август 1944

      Тарнув

      Не доезжая города, на маленькой станции, в вагон местного поезда зашел наряд коллаборационистской, польской полиции, в синих мундирах, под командованием немецкого офицера, из фольксдойче. Когда состав пересекал словацкую границу, в пятидесяти километрах отсюда, вагоны проверили, но осторожность никогда не мешала. По слухам, большевики, на востоке, почти достигли города Кросно. Оттуда до Тарнува оставалась всего пара часов пути, на машине.

      Границу охраняли регулярные части вермахта и СС. Здешняя железная дорога считалась стратегически важной. В Тарнуве пересекались пути, ведущие на север, в Варшаву, и на запад, в Краков и Бреслау, на предприятия и шахты Силезии. Грязный вагон увесили печатными листами распоряжений по генерал-губернаторству, за подписью гауляйтера, Ганса Франка. Для объявлений немцы, упорно, использовали готический шрифт, снабжая приказы кратким переводом на польский язык. Между окон красовались плакаты, призывающие поляков обращаться в районные бюро по найму рабочей силы:

      – Тебя ждет труд на благо рейха… – крепкий шахтер, в каске, указывал на террикон, – достойная оплата, и один выходной в неделю… – немцы только недавно прекратили устраивать облавы, на оживленных городских улицах. Шептались, что молодых девушек, отправляют вовсе не на фермы, или оружейные заводы, а в публичные дома, для солдат вермахта.

      Первый день августа выпал на вторник, но вагон был битком набит. В следующее воскресенье церковь отмечала Преображение Господне. Словацкие паломники ехали в Краков, поклониться гробницам святой Ядвиги, и святого Станислава, и в Ченстохову, к Черной Мадонне. Мужчины передавали друг другу бутылки с пивом, женщины щелкали семечки. В веревочных сетках, над головами пассажиров, раскачивались деревенские, плетеные корзины с провизией, и старые, фибровые чемоданы. По вагону шныряли дети, в углу хныкал младенец. Сизый дым дешевых папирос вырывался в открытые окна.

      Состав давно миновал лесистые предгорья. Поезд шел по равнине, усеянной аккуратными полями, и шпилями костелов. Документы у пассажиров листали внимательно. Полицейские сличали фотографии, расспрашивая о дате и месте рождения. Горы кишели бандитами, как их называли в приказах немецкой администрации, словацкими, польскими, левыми и правыми. Не проходило и недели без взрыва железнодорожных путей, или атаки на военные базы вермахта. Словаков и поляков заставляли открывать чемоданы, перебирая вещи, просматривая пакеты