Последний разговор. Мария Белоусова

беззвучно плакала.

      – Ага, – отозвался дежурный. – Остатки.

      – Что, много народу натаскали?

      – А то. Макаров дёрнул осведомителей. Те, однако ж, ни сном, ни духом, всего пару адресов дали. Тогда хлопцев погнали выявлять элементы, ну и пошло-поехало.

      Пётр ушёл в конец коридора и встал у окна. Ему было жаль девушек, но он ничем не мог им помочь. Он стал думать о людях, которые вывесили флаг. Попались они или нет? И если нет, то думают ли о тех, кто теперь пострадает из-за их никому не нужной выходки.

      – Василенко! – крикнул дежурный. – Зайди!

      Макаров сидел за столом, делая пометки в каких-то бумагах, наверное, в протоколах допросов.

      – Проходи, Василенко. Садись.

      В кабинете справа от стола стояло кресло, а перед столом – табурет. Пётр сел на табурет. Несколько минут Макаров не обращал на него никакого внимания. Кончив черкать, он достал свой блокнот и внимательно изучал каракули, сделанные утром возле школы. Потом вдруг поднял глаза и спросил:

      – Откуда ты знал, что флаг не заминирован?

      От неожиданности Пётр замешкался.

      – Я не знал.

      – Тогда зачем полез? Жить надоело?

      Пётр опять не нашёл, что ответить.

      – Я не думал об этом, – сказал он, помолчав. – Наверное, понадеялся на авось.

      – Понятно, – Макаров уткнулся в блокнот. – Ты у нас бывший красноармеец, так?

      – Да.

      – Комсомолец?

      Это был допрос. Петру вспомнился госпиталь и душный кабинет главного врача, где он разговаривал с вербовщиком.

      – Вступил в сороковом году, – сказал он, – под давлением коллектива. Сжёг билет через месяц, после ареста отца.

      – За что его взяли?

      – Он был бригадиром фрезеровщиков на заводе. У них там старые станки встали за пятнадцать минут до окончания смены. Он и отпустил всех по домам. Его осудили на три года.

      – Ты обиженный, значит. Идейный. Это хорошо.

      Петру послышалась издёвка. История про отца была выдумкой от первого до последнего слова.

      – Так что с флагом?

      – Что?

      – Видел там что-нибудь интересное? Следы, окурки?

      – Да вроде нет.

      – Подумай, – и следователь снова сделал вид, что углубился в бумаги.

      Пётр пожалел, что не оставил флаг болтаться на крыше до приезда минёров. Когда он уже представил, как Макаров выходит в коридор, возвращается с парой хлопцев, и те начинают его избивать, дверь открылась, и в кабинет вошёл Соколовский.

      Макаров встал, Пётр вытянулся в струнку.

      – А, Петруша, – сказал начальник приветливо. – Хорошо, что ты здесь. – Затем сел в кресло и, расстегивая пальто, обратился к Макарову: – Рассказывай.

      – Пока арестовано восемь человек, все неблагонадёжные.

      – На-ка, – Соколовский сделал знак рукой.

      Пётр сообразил, что начальник обращается к нему, взял с его колен пальто, повесил на рогатую вешалку и прислонился спиной к стене.

      – Признание есть?

      – Не совсем.

      – И что канителишься?

      – Версию отрабатываю,