Последний разговор. Мария Белоусова

ложь, которая идёт рука об руку с каждой великой историей, одних обрекая на вечную жизнь, а других – на долгое прозябание в ожидании смерти.

      I. Полицай

      Это случилось очень давно, в стране, которой больше нет, в эпоху, о которой врут много и вдохновенно. По стране шла война. Шла уже целый год, покрывая её просторы трупами и оплавленным железом. Молодой лейтенант очнулся в госпитале после ранения, далеко от дома, в городке, занятом врагами. Он выжил, но лишь затем, чтобы очень скоро погибнуть в лагере для военнопленных.

      Он не хотел умирать. Он не мог поверить, что его только начавшаяся жизнь уже закончилась. Она и без войны не баловала его радостями, – с высоты сегодняшнего дня жизнь этого парня и вовсе может показаться убогой, – но тем горше было осознавать, что всё закончится мучительной смертью от голода, болезни или пули в затылок. Это было несправедливо.

      Судьба, как это часто бывает, предложила ему два совершенно негодных выхода из положения. Он мог примкнуть к горстке военнопленных, которые собирались бежать из госпиталя и проникнуть за линию фронта, к своим; другая возможность – перейти на сторону врага. Первый путь был высок и труден и мог закончиться смертью, ещё более мучительной, чем в лагере. Второй обещал жизнь, но для этого надо было изменить присяге и отечеству. Не выбор, а злая насмешка.

      И всё-таки парень выжил. Он нашёл третий путь – перешёл на службу врагу, дав себе слово жить так, чтобы после войны, чем бы она ни кончилась, ему было не в чем себя упрекнуть. Конечно, это был самообман. Но наш герой был только человеком и верил в то, что говорил. Его выпустили из госпиталя, поставили на квартиру, назначили жалование и продовольственный паёк. Что же до благородных намерений, то за них поблажек не полагалось. Теперь он был полицаем – грязью на сапогах завоевателей.

      – Опять явились, ироды? – сказала тощая старуха в первой же хате, куда он с напарником пришёл осуществлять реквизицию тёплой одежды. – Что вы всё ходите? Всё ж забрали уже, сколько можно?

      – Приказ, мать. Не слышала? – по-хозяйски проходя в комнату, ответил напарник. – Доставай тёплые вещи.

      – Нет у меня ничего.

      – Давай-давай. На дворе осень. Или хочешь, чтоб твои освободители задницы себе отморозили?

      – О ком толкуешь-то?

      – Смотри, бабка – пойдёшь у меня как вражеский элемент. Может, ты и бандитов тут прячешь?

      – Партизан что ли?

      – Да.

      – Вон мой партизан, – старуха показала на кровать возле окошка. – Отвоевался.

      На кровати под одеялом лежал старик, глаза его были открыты, но он молчал.

      Приличных вещей в доме, и правда, не оказалось, зато под стариком нашёлся мешочек соли килограмма на два.

      – Паразиты, – говорила им вслед старуха. – Мы же с голоду помрём.

      – А ты работать иди. Нечего дефицитом спекулировать.

      – Ироды. Кровопийцы. Управы на вас нет.

      Напарник только посмеивался. У новоиспеченного полицейского горели щеки.

      – Постой, Петруха.– услышал он во дворе. – Есть куда отсыпать?

      Сначала