Гражданская война в Испании 1936–1939. Энтони Бивор

сторонников националистического движения, в том числе большого отряда местных фалангистов. Среди вельмож на сцене была супруга Франко, епископ Саламанки, зачитавший пастырское послание, генерал Мильян Астрай, основатель Иностранного легиона[248], а также Мигель де Унамуно, баскский философ и ректор университета. Унамуно, не одобрявший республику, сначала поддержал восстание националистов. Но он не смог закрыть глаза на бойню в городе, учиненную недоброй памяти майором Довалем, виновником расправ в Астурии, как и на убийство своего друга Касто Прието, мэра Саламанки, профессора арабского и иврита в Университете Гранады Сальвадора Вилы и Гарсиа Лорки.

      Вскоре после начала церемонии профессор Франсиско Мальдонадо выступил с яростными нападками на каталонский и баскский национализм, который он обозвал «раком нации», подлежащим удалению скальпелем фашизма. Из глубины зала донесся крик: «Viva la muerte!» («Да здравствует смерть!») Генерал Мильян Астрай, одноглазый и однорукий, настоящий призрак войны, встал и присоединился к этому крику[249]. Ему стали вторить фалангисты, выбрасывая руки в фашистском приветствии портрету генералу Франко, висевшему над головой его жены.

      Но шум затих – это медленно поднялся с места Унамуно, чей тихий голос был впечатляющим контрастом недавним воплям.

      «Все вы ждете моих слов, – начал он. – Вы меня знаете и понимаете, что я не могу промолчать. Иногда смолчать – значит солгать, потому что молчание могут принять за согласие. Я хочу высказаться о речи, назовем это так, профессора Мальдонадо. Оставим без внимания личное оскорбление, содержавшееся в потоке брани в адрес басков и каталонцев. Сам я, конечно, родом из Бильбао. Епископ, нравится ему это или нет, – каталонец из Барселоны. Только что я слышал бессмысленный некрофильский вопль: “Да здравствует смерть!” И я, всю жизнь отдавший парадоксам, должен со знанием дела сказать вам, что этот нелепый парадокс мне отвратителен. Генерал Мильян Астрай – калека, скажем без обиняков. Он инвалид войны. Как Сервантес[250].

      Увы, нынче в Испании слишком много калек. Скоро их станет еще больше, если нам на помощь не придет Господь. Мне больно думать, что массовую психологию определяет генерал Мильян Астрай. Калека, лишенный величия Сервантеса, станет искать зловещего утешения, сея вокруг себя увечья. Генералу Мильяну Астраю захочется перекроить Испанию наново, и это будет отрицательное творение по его образу и подобию; вот почему он жаждет увидеть Испанию увечной, как сам ненароком дал понять».

      Генерал не мог дальше сдерживать свою ярость. «Muera la inteligencia! Viva la Muerte!» («Смерть интеллигенции! Да здравствует смерть!») – вот и все, что слетало с его уст. Фалангисты подхватили его клич, офицеры выхватили пистолеты. Телохранитель генерала навел автомат на голову Унамуно, но это не помешало тому воинственно продолжить: «Здесь храм интеллекта, а я – его верховный жрец. Вы осквернили его священные пределы. Вы победите, потому что у вас более чем достаточно

248

К концу войны Мильян Астрай был назначен министром прессы и пропаганды. (Прим. ред.)

249

О Мильяне Астрае см.: Geoffrey Jensen. Irrational Triumph. Cultural Despair, Military Nationalism and the Ideological Origins of Franco’s Spain. Reno, 2002. P. 140 f.

250

Есть предположение, что, сочиняя сатиру на рыцарство в «Дон-Кихоте», Сервантес отчасти вдохновлялся собственным опытом – ранениями, полученными в битве при Лепанто в 1571 г.