Гражданская война в Испании 1936–1939. Энтони Бивор

июлем 1936 и началом 1937 года националисты разрешали «произвольные» убийства под прикрытием войны, но вскоре репрессии приобрели плановый, управляемый и методический характер, их поощряло военное и гражданское руководство и благословляла католическая церковь.

      Репрессии в националистской Испании начинались сразу после захвата района. Первыми убивали (не считая захваченных в бою – тех часто пристреливали на месте) профсоюзных вожаков и представителей республиканской власти, в первую очередь гражданских губернаторов и мэров, а также других сохранивших лояльность чиновников. С самого начала уничтожали даже тех республиканцев, кому обещали жизнь в обмен на сдачу.

      Убивали или бросали в тюрьмы также офицеров, сохранивших верность правительству. По армейской традиции офицеров-лоялистов и нейтралов полагалось при возможности отдавать под военный трибунал. Колеблющихся чаще арестовывали, а тех, кто продолжал служить правительству, включая семерых генералов и одного адмирала, расстреляли на месте за «мятеж». Эта поразительная подмена понятий происходила и в ВМФ, где националисты называли «мятежниками» моряков, следовавших указаниям Министерства ВМФ.

      С продвижением войск поднималась новая, еще более мощная волна расправ: Фаланга, а кое-где и карлисты приступали к безжалостным массовым чисткам. Их целью были профсоюзные вожаки, правительственные чиновники, левоцентристские политики (были расстреляны 40 депутатов кортесов от Народного фронта)[205], интеллигенция, учителя[206], врачи, даже машинистки революционных комитетов. Фактически в опасности был любой, кто подозревался в голосовании за Народный фронт. В Уэске расстреляли сто человек, обвиненных в принадлежности к масонам, хотя в городской ложе не насчитывалось и дюжины членов[207].

      Двойниками республиканских «чека» на контролируемой националистами территории были местные комитеты, обычно включавшие видных «правых» вроде главного землевладельца, командира местной Гражданской гвардии, фалангиста и очень часто священника, хотя некоторые с риском для своей жизни пытались предотвратить расправы, Комитет обычно разбирался со всеми известными или подозреваемыми либералами, масонами и левыми. Кто-то из арестованных мог наговаривать на других в панической попытке спасти свою жизнь, но чаще жертвы были или потрясены, или отчаянно дерзки. На казнь их тащили со скрученными за спиной веревкой или проволокой руками. В Наварре священник оптом отпускал баскским националистам грехи перед расстрельным рвом, в большинстве же случаев приговоренных группами ставили у кладбищенской стены. Те, кто желал умереть с достоинством, кричали «Viva la Republica!» или «Viva la Libertad!» – подобно тому, как приговоренные к смерти националисты восклицали «Viva España!».

      Фаланга часто подбирала себе жертв в местной тюрьме, если вне ее не удавалось найти подходящих кандидатов на казнь, – в одной только Гранаде так расстались с жизнью 2 тысячи человек. Неизвестно, какова была доля схваченных дома или на работе и потом расстрелянных ночью,

205

См.: Santos Juliá. Victimas… P. 92.

206

Учителя были среди наиболее пострадавших от расправ националистов. В первые же недели было убито несколько сотен учителей: 20 в Уэльве, 21 в Бургосе, 33 в Сарагосе, 50 в Леоне и т. д. См.: Jesús Crespo. Purga de maestros en la guerra civil. Valladolid, 1987; F. Morente. La represió sobre el magisteri // Actes del IV Seminari sobre la República i la guerra civil. P. 80 f.

207

См.: Santos Juliá. Victimas… P. 94.