Путь от пастуха до пастыря. Протопресвитер Виталий Боровой. In memoriam. Сборник

и чтецом в нашей местной церкви (с. Ситце Докшанского района).

      Немецкие войска заняли всю Белоруссию (Минск) и пошли дальше по направлению Смоленска и Москвы, Витебска, Пскова, Новгорода и Ленинграда. В оккупированной немцами Советской (восточной) Белоруссии к этому времени все церкви были уже закрыты и разрушены – не было уже духовенства (ни одной епископии, духовенства, бывших настоятелей закрытых или разрушенных храмов и монастырей).

      Тогда с западной части Белоруссии (из Жировиц) приехал в Минск митрополит Пантелеймон (Рожновский) и архиепископ Филофей (Нарко) и стал обращаться к духовенству Западной Белоруссии, чтобы приехали помочь наладить церковную жизнь в Минске и других городах и селах Белоруссии – открывать закрытые храмы, ремонтировать разрушенные здания и т. п.

      Мои друзья-священники обратились ко мне помочь им в их трудном деле. Митрополит Пантелеймон обратился ко мне с просьбой быть секретарем в этом деле. Так я очутился в Минске и стал секретарем Минского епархиального управления у митрополита Пантелеймона (Рожновского) и архиепископа Филофея (Нарко). Так я стал секретарем Минской Духовной консистории (епархиального управления). За то, что Минское епархиальное управление и митрополит Пантелеймон были верными митрополиту Московскому Сергию и поминали его на службе в Минске, немцы арестовали митр. Пантелеймона и вывезли его в лесной монастырь вглубь Белоруссии. В знак несогласия с этим я заявил архиеп. Филофею (Нарко), что возвращаюсь в свою деревню к матери и не хочу больше быть в Минске. И я уехал к себе на родину, в свою деревню.

      Потом у немцев дела пошли из рук вон плохо, и они вынуждены были вернуть митрополита Пантелеймона снова в Минск. Митрополит, когда вернулся и взялся за управление, снова написал мне, вернее, известил Докшицкого благочинного и Глубокского настоятеля, что он просит меня вернуться. И я вернулся, но все это вскоре обернулось для всех уходом, а вернее, бегством, отступлением немецких войск под напором Советской Армии – из Минска немцы стали также вывозить и епархиальное управление – с митрополитом Пантелеймоном и архиепископом Филофеем (Нарко). Посадили в вагоны всех архиереев (Пантелеймона (Рожновского), Филофея (Нарко), Афанасия (Мартоса), Стефана (Севбо), Венедикта (Бобковского) и др.) и всех нас – все управление, и под немецкой охраной из Минска вагон этот доехал до Барановичей, потом до Гродно. В Гродно задержались, чтобы ехать (вывозить) дальше – в Германию и т. п.

      Ночью я и моя жена (я женился в Минске на минчанке) тайно покинули поезд (вагон) и спрятались тихо в подвале одного дома, где просидели всю ночь, а утром уже в Гродно пришли советские войска. Поезд же с архиереями и епархиальным Минским управлением пошел дальше, и все обитатели этого поезда (все архиереи) очутились в Германии, там они и жили. Почти все они уже умерли.

      Мы же с женой постепенно с разного рода приключениями и препятствиями при помощи добрых людей и советских войск добрались до моей родины, где жила моя мама, а оттуда добрались и до Минска,