Тильда (сборник). Диана Арбенина

онемели и застыли в позах. А я наслаждалась великолепной ситуацией, и с потолка вместе со мной хохотал Станиславский: «Верю! Верю! Верю!»

      Про свою жизнь того черного периода она никому не рассказывала. Мы как-то шли по Питеру, по улице Восстания. Дул ветер. Пуржило. Была поздняя зима. Она была в камуфляжных штанах, солдатских сапогах и северной куртке-аляске.

      – Я, наверное, замуж выйду, – вдруг сказала она.

      – А что так?

      – Я вроде беременна. Пойдем в галантерею заскочим, я колготки куплю, а то продувает насквозь. Ребеночку, небось, холодно там.

      Мы зашли в магазин, она купила колготки, надела их сразу, мы вышли на улицу, и тут зазвонил телефон. Она ответила и, послушав абонента, будто окостенела.

      – Что случилось?

      – Да, ерунда. Пришли анализы, я не беременна.

      Улица Восстания вдруг стала беспросветной кишкой. Запуржило как-то совсем колюче. Стало зябко, мы зашли в универмаг и купили бутылку водки.

      То, что она покрестилась, я узнала первой. И что имя у нее теперь по Богу Сашка, мне тоже понравилось. Подходит. И женское нежное, и в то же время может быть благородным мужским.

      Мы случайно встретились в Москве.

      – Я уезжаю, – сказала она.

      – Что, опять в Германию эмигрируешь? – подколола ее я.

      – Нет. На Южный полюс.

      – Здорово. Почему именно туда?

      – Хочу познакомиться с пингвинами и научиться играть на аккордеоне. – Она была абсолютно серьезна и, как мне показалось, счастлива, насколько она вообще может таковой быть…

Кода, призванная стать разоблачающей

      Мы знаем друг друга уже тридцать пять лет, а я до сих пор не устаю ее узнавать и влюбляться. И постоянно хочу защищать, и боюсь за нее. А она по-прежнему от меня убегает и не дается в руки. Она вроде тоже любит меня, а потом хамски подставляет под удар мое сердце своим постоянным желанием страдать. Песни мои она слушает внимательно, но вполне равнодушно. Каждую мою победу воспринимает как должное, вежливо поздравляет, зевает и идет спать. И я ничем никогда так и не смогла ее удивить.

      Разве что однажды, когда о чем-то задумалась, что-то перепутала и назвала ее своим именем:

      – Как поживаете, Диана Сергеевна?

2009Мотофозо. Послесловие

      В каждом из нас живет человек. Человек нашего внутреннего содержания. Он очень часто обижается на нас, наблюдая, как мы не замечаем его и не отдаем ему должное. И эта обида уместна. Ведь именно он – импульс для всего, что выходит на поверхность и что мы демонстрируем миру.

      Часто мы внешние и внутренние очень сильно не совпадаем. Именно об этом я всерьез задумалась, наблюдая за собой в канун последнего молодого юбилея. И именно об этих серьезных несоответствиях решила рассказать в спектакле «Мотофозо».

      Раскол внутри меня начинал приобретать чудовищные очертания. Максимально обнажив его, я попыталась сохранить себя, оглянувшись на прожитые тридцать пять