Союз стихий. Ольга Герр

руку так, чтобы магистры, наконец, увидели знак на ее плече.

      На бледной коже отчетливо выделялся рисунок в виде шестиконечной снежинки − знак правящего дома Морана. Татуировка была сиреневого оттенка, как утоптанный снег.

      − Насколько мне известно, у владыки Морана один ребенок, − сказал магистр Бриса, когда шепот в зале утих. − Дочь Дейдра по прозвищу Бесстрашная. Она знаменита в наших краях отвагой и безжалостностью. Есть основания полагать, что сейчас перед нами стоит именно она.

      − Снежные у нас в руках, − в предвкушении потер ладони магистр Норта. − Владыка не станет рисковать единственной наследницей и подпишет любой договор, какой мы ему подсунем.

      − Чушь, − девушка впервые заговорила с момента, как попала в плен. Ее голос походил на ледяную капель − свежий и искрящийся, но в то же время холодный. − Владыка не пойдет на сделку с теплокровными. Вы – корм под его ногами. Заключить союз с вами все равно, что заключить союз с червями.

      − В таком случае, − ответил Валум, − он получит твою голову отдельно от туловища. В твоих интересах, чтобы этот договор состоялся.

      − Смерть меня не страшит, − вздернула подбородок непокорная.

      Валум хмыкнул. Не зря ее прозвали Бесстрашной.

      − Возможно, она испугает твоего отца, − возразил он, а затем махнул солдату: − увидите.

      Дейдра не позволила теплокровному вновь дотронуться до себя. Хватит с нее одного прикосновения. Она все еще ощущала тепло в том месте, где его пальцы встретились с ее кожей. Отвратительное чувство. Кожа людей обжигала как огонь, причиняла боль. Ведь температура их тел намного выше температуры морейцев.

      Она сама пошла в указанном направлении и вернулась в комнату, где ее держали до этого. В такую же отвратительную, как и все прочие помещения этого дома. Хуже всего были окна, через которые проникал солнечный свет. Его Дейдра ненавидела даже сильнее огня и теплокровных.

      Она подкралась к окну, избегая полосы света, и задернула занавесь. Комната погрузилась в полумрак, но и он был чересчур светел по сравнение с темнотой, царящей в ее родном доме.

      Дейдра села на кровать и закрыла лицо руками. Никогда прежде она не плакала, но сейчас несколько непрошеных слезинок скатились из глаз и точно маленькие льдинки упали на толстый ворс ковра. Она плакала не от страха перед смертью. Тут она не солгала − смерть ее не пугала. Дейдра плакала от унижения.

      Она – гордая и непобедимая − угодила в ловушку. Лучше было погибнуть на поле боя, чем запятнать себя позором. Теплокровным не понять: для нее нет пути назад. Ей никогда не вернуться домой. Морейцы не прощают слабости, даже если ты единственная дочь владыки. «Нет, не так», − поправила она себя. − «Особенно если ты единственная дочь владыки».

      Глава V

      Джеймс быстро приноровился к удобствам камеры, а точнее к их полному отсутствию. Жизнь с матерью в тесной коморке при кузнице едва ли была комфортнее. Похлебка, которой кормили заключенных, показалась ему вкуснее той,