Бунт. Книга II. Владимир Уланов

рахань пришел в необычное оживление. К берегу Волги стекались толпы народа. Здесь были служилые и начальные люди, купцы, приказчики, а больше всего голытьбы, ремесленников, ярыжек, работных людей. Говорливая толпа уже запрудила весь берег у пристани, а народ все прибывал и прибывал. Сегодня Астрахань встречала Степана Разина. По этому случаю люди приоделись в праздничное платье. Нарумяненные бабы шушукались, вели бесконечные разговоры о красивом и богатом атамане. Мол, ни одна женщина не устоит перед ним, любая влюбится. И каждой хотелось хоть одним глазом взглянуть на необыкновенного казака.

      Вот сидит прямо в придорожной пыли седовласый ярыга. Он бос, рубище кое-как прикрывает грязное тело, на шее висит тостая железная цепь с крестом, один глаз закрыт, видно, выбит, другой же бегает по сторонам, оглядывая толпу. Мужик громко рассказывает о Степане Разине.

      Вокруг седовласого ярыги собралась изрядная толпа, а тот вещал:

      – Батюшка наш, атаман Степан Тимофеевич, завсегда за простой народ стоит! Защитник он и благодетель! Теперь обидчикам простых людей пришел конец!

      – Как же так конец? – поинтересовался кто-то из толпы.

      – Бедным людям теперь праздник настал, а богатеньких атаман шарпать будет и посадит в воду!

      К мужику стал пробираться сквозь толпу стрелецкий сотник. Подойдя вплотную к говорящему, погрозил ему пальцем и предупредил: «Ты это брось, не трепли зазря языком, а то мы живо тебя в подвал приказной палаты упрячем».

      Голые люди, ремесленники, ярыжки плотной стеной придвинулись к служилому человеку. Кто-то громко прошептал: «Давайте, ребята, вдарим ему дубиной по башке!»

      Услышав эти слова, сотник быстро юркнул в толпу и исчез, а седовласый ярыга продолжал свой рассказ:

      – Атаман Степан Тимофеевич – защитник наш, чародей и кудесник. Он, когда надо, птицей обернется и рыбой, и зверем каким, чтобы обмануть, обхитрить и победить врагов своих. И нет никакой силы, чтобы поймать заступника и спасителя нашего.

      – Да он с дьяволом, наверно, знается, коли оборачиваться может! – крикнул толстый купчина.

      – Сам ты дьявол! Кровосос! Вон пузо какое разъел за счет нас, трудовых людишек, – смело ответил седовласый мужик.

      – Да я те! – взревел купчина, замахнувшись пудовым кулаком, и пошел на мужика.

      – Плывут! Плывут! – закричало несколько голосов в толпе. Разговоры и споры прекратились, все устремили взгляды на реку.

      Действительно, из-за поворота реки один за другим выплывали сначала воеводские струги, а затем струги казаков.

      – Вот это да! – вырвалось из толпы.

      Казацкие струги шли под разноцветными парусами, сделанными из персидских паволок, заморских тканей. Перед изумленными астраханцами проплывали то багряно-красные, то голубые, то зеленые, а то и просто пестрые, разноцветные паруса. Струги подходили все ближе и ближе к берегу. С крепостных стен Астрахани ударило несколько пушек, в ответ бахнули пушечки с казацких стругов и стрелецких лодок.

      – Вот те и возьми его, Стеньку! – воскликнул в толпе чернобородый стрелец.

      – То говорили вор, государев изменник! А теперь что? Вишь, с какими почестями встречают!

      – Сила силу ломит, – ответил рядом стоящий ярыжка. – Погляди, сколько у Стеньки казаков, а богатства!.. А с ним везде дорога!

      Струги воеводы Львова пристали к берегу, а лодки казаков поплыли к прибрежному острову.

      В стругах сидели разинцы, разодетые в богатые одежды, чем немало вызывали зависти и удивления астраханской толпы. Степан стоял на носу своего струга – высокий, статный, красивый. Он был в одежде, сверкающей золотом и серебром, а его оружие переливалось диамантами и драгоценной насечкой.

      Разин снял шапку и стал кланяться во все стороны народу. Люди тянули руки к нему, звали к себе на берег, кричали:

      – Слава Степану Тимофеевичу! Слава нашему защитнику и радетелю!

      Но казацкие струги так к берегу и не подошли, а проплыли мимо пристани, к острову, и пристали там. Вскоре на нем закипела работа. Казаки стали строить и укреплять свой новый стан.

      Атаман Степан Разин и его первый есаул Иван Черноярец придирчиво осматривали работы по укреплению лагеря, заставляя казаков переделывать, где было сделано плохо. Те повиновались, хотя каждого тянуло поскорее в город: людей посмотреть, себя показать. А показывать казакам было что. Лодки у них ломились от добычи.

      – Сегодня, Иван, в город никого из казаков не пускать. Так накажи всем есаулам и сотникам, – распорядился Разин.

      – А если убежит кто? – спросил Иван.

      – А кто убежит, того более в войско не принимать, – решительно сказал атаман и добавил: – Небось, до завтрего не помрут.

      Степан остановился у вала. Его нагребали казаки и устанавливали на нем пушки:

      – Ребята, в город сегодня никому не ходить. Будем укреплять стан и отдыхать, а завтра пойдем в Астрахань. Без дела не пить, мало ли что удумают воеводы.

      – Любо, батько, правильно говоришь, –