Плачущие человечки (сборник). Юрий Михайлов

ко мне, Володя, – сказал как-то после школы дед Савва. Он поставил мальчика перед собой, положил мелко дрожащие руки на плечи, продолжил:

      – На этом свете мне уже ничего не осталось ждать. А у тебя будет семья, ты привыкнешь со временем к маме, сестрёнке Злате, новому папе…

      – Ну зачем ты так?

      – Затем, что ты уже взрослый и понимаешь эти вещи. У каждого человека должна быть семья. Без этого нельзя… Пропадёшь… И мне так спокойнее. Вот завещание. Тебе я завещаю всё свое движимое и недвижимое имущество. Вот банковский вклад на три миллиона рублей. Все генеральские сбережения. Негусто, конечно, но на учёбу тебе хватит. Квартира и дача – всё на тебя записано, но по достижении совершеннолетия. Так что ты у меня – миллионер… Ха-ха-ха-хё-ёх, – смеётся дед.

      – Дедушка, а на фига мне всё это?!

      – Ты же в капитализме живёшь… Сейчас без денег нельзя! Без денег сейчас – ты ничто, прости меня, за грубость. – Дед не договорил. – Но об этом ты сообразишь, когда закончишь школу, пойдёшь в летное училище. Ты не передумал?

      – Нет, конечно, как и папа, в академию имени Юрия Алексеевича Гагарина!

      – Вот и хорошо… Это письмо я написал за своей подписью и печатью, как старый командующий. Если тебе будет невыносимо в жизни, ты прочитай его и реши: кому из военачальников передать. Я прошу не бросать на произвол судьбы сына Героя России…

      Дед, запрокинув голову, долго дышал, не глядя на внука.

      Потом вдруг спросил:

      – А что за игра у вас с Пашей, на веранде вы сражались, пока я спал в кресле?

      – Да, это про Сталкера… Мутанты там, лесные люди, почти дикари.

      – Там и Чернобыль вспоминается? И о реке Припять вы говорили?

      – Да, всякая чушь…

      – Нет, сынок, это не чушь. Это тысячи облучённых жителей города и солдатиков, которых я бросил на реактор. Это медленная бесконечная смерть…

* * *

      Год в школе Володя закончил почти на отлично. За несколько дней они упаковали с дедом вещи, собрались лететь в Прагу. И вдруг появляется заграничный папа. Он поблагодарил на ломаном русском языке дедушку Савву, объявил, что, с учётом возраста и дороговизны перелёта, тому не надо лететь. Да и внуку так спокойнее.

      – Резать так резать! – сказал он. – Вы – человек военный, должны понять…

      На удивление, Владимир молчал: не плакал, не капризничал, замкнулся и ни слова не проронил до самого прощания с дедушкой. Они ушли к реке, около часа ходили по берегу, крепко держась за руки. Счётчик таксист выключил, получив от генерала двойную стоимость дороги в аэропорт.

      – Ты всё понял? – спросил дед, целуя внука.

      – Я буду писать тебе письма… Передавай привет бабе Люде.

      – Прощай! Ты настоящий сын…

* * *

      Владимир, Володя – Белая головушка больше никогда не увидит деда.

      Генерал застрелился ночью.

      Поздние соловьи

      Сына, родившегося в семье Василия Колышкина, героя войны, вернувшегося зимой 45-го домой инвалидом первой группы, назвали Вадимом. До него в семье уже было