Плачущие человечки (сборник). Юрий Михайлов

нашла?! Убогая рифма, похожая на дразнилку.

      – Все с чего-то начинали… Помнишь раннего Симонова?

      И бабуля начинала читать стихи по памяти: это могло продолжаться и час, и даже больше. Тогда дед, большой, почти двухметровый, подходил к хрупкой, достающей ему всего до подмышек жене и целовал её в губы. Володька начинал считать вслух:

      – Раз, два, три, четыре, пять… Я иду искать! Кто не спрятался…

      – Ох, голова закружилась, – говорила бабушка и садилась в кресло. Дед домывал посуду или подметал пол, короче, завершал работу, которую не доделала хозяйка.

      К зиме у бабы Люды всё чаще повторялось головокружение. Она заметно похудела, мало ела, на опухшие ноги перестала налезать обувь. Обследование проходило в военном госпитале. Володя многого не знал, но, по настроению деда, понимал, что с бабушкой происходит что-то нехорошее. Потом бабушке стало намного лучше: они в весенние каникулы даже планировали съездить на реку, посмотреть подаренный участок под дачку.

      К этому времени мама Владимира совсем отошла от семьи. Она подготовила документы для работы в Чехии, несколько раз пыталась поговорить с сыном. Но дед обрывал её:

      – Оформи отношения, зарегистрируйтесь, потом будешь говорить с ребёнком!

      – Это, в конце-то концов, мой сын! – нервничала мама, стараясь не шуметь: Володя спал рядом со столовой, где по-прежнему собиралась семья. – Что ещё надо: я скоро рожу от Яна ребёнка…

      – Он развёлся с женой? – жёстко спросил дед.

      – Это дело времени, от полугода до…

      – Вот когда поженитесь, будем обсуждать эту проблему… – последнее, что услышал мальчик: дед выключил в столовой свет.

* * *

      Лето запаздывало, неделю-вторую набухали почки, но листочки не проклёвывались. Тополь второй раз сбрасывал жёлтые окантовки от почек, пачкал машины, мазал вывешенное чистое бельё, и Володина соседка по даче даже материлась на деревья. Дед готовил обед, мальчик один играл во дворе, расставлял под деревьями старые игрушки, а потом сбивал их теннисным мячом. Бабушки Люды дома не было. Она третий раз лежала, но уже не в госпитале, а в хосписе.

      Дедушка всё чаще рассказывал внуку о жизни с бабулей: он увлекался, не стеснялся говорить, как он любит свою единственную и неповторимую Людочку. Вовка замечал, что иногда деду не хватало воздуха, он прерывал рассказ и отворачивался к окну. «Военные не плачут, – знал внук генерала и сын офицера-лётчика, – но иногда… Почему так грустно без бабы Люды? Да и мама опять уехала в Прагу, успела сказать, что обязательно заберёт меня к себе. Там будет настоящая семья. Как будто с дедушкой Саввой и бабушкой Людой у нас не настоящая семья. Ещё какая настоящая!»

      – Подойди ко мне, Володя, – сказал неестественно суровым голосом дед, стоя на небольшой лестнице веранды. Мундир с золотыми погонами отутюжен, ботинки начищены, фуражку держит в руках. Мальчик всё успел подметить, пока шёл к деду. И на нём – походные ботинки, куртка-ветровка, красивая бейсболка на голове. – Присядем на минутку, сынок… – Дед расположился на обшитом зелёным вельветом диванчике, Володя – присел