Повитель. Анатолий Степанович Иванов

так говорили теперь про него в Локтях.

      А Петр, помня, очевидно, совет Лопатина, сделался вдруг ласков да угодлив с любым. Приходили просить денег взаймы – он тотчас доставал кошелек. И, отказываясь от благодарности, говорил:

      – Что ты, что ты!.. Свои люди, как же… Отдашь, когда будут, а то поработай денька два-три у меня. Сено вон надо мне вывезти…

      А некоторым отвечал так:

      – Отдавать не вздумай, обижусь… Вон свиньюшка у тебя… Забьешь по морозцу, с полпудика сальца принесешь лучше… И в расчете. А копейку – где тебе взять копейку-то?

      Давал Петр Бородин взаймы и хлеба, если просили.

      Чаще всего за помощью обращались солдатки. Однажды пришла к Бородиным Анна Туманова, невысокая крутоплечая женщина со спокойными бесцветными глазами. Остановилась в дверях, переступая с ноги на ногу.

      – Собаки у вас… чуть не порвали, – несмело начала она, пряча красные от мороза руки в карманы пальтишка.

      – Чего тебе? – хмуро спросил Григорий.

      – К батюшке твоему. Может, думала, даст мучки… немного.

      – Как не дать, как не дать, коль нуждается человек, – проговорил старик, выходя из соседней комнаты. – Ты проходи, Анна…

      – Наслежу…

      – То верно, полы-то у нас мыть некому. Старушонку взяли вон одну – Дарью-бездомную – варит, кормит нас. А полы не может мыть…

      – Я говорил тебе – выгони, другую возьмем, помоложе, – подал голос Гришка.

      – Выгони… Человек – не собака. Жалко ее. Куда ей идти, если…

      – Я могу прийти когда помыть полы и постирать. Мне что – не тяжело… – проговорила Анна. – Только не откажите мучки… С пудик хоть… Мать ведь у меня… его, мужа, мать… помирает.

      Петр Бородин кивал головой, думая о чем-то.

      – Как не дать, дадим, – опять повторил он. – Мужик пишет?

      Анна кивнула головой.

      – Пишет. Семенова Федьку, ссыльного этого, который от нас сбежал, встретил, говорит, недавно…

      Григорий поднял голову, усмехнулся, не разжимая губ, и проговорил:

      – Не будет бегать. Поймали – да в солдаты забрили. Ясное дело.

      – А еще что пишет? – спросил Петр.

      – Да всякое. Я уж не помню всего. Вроде Андрея Веселова ранило…

      – Ранило? – быстро переспросил Гришка.

      – Ага. В ногу, пишет… Увезли его куда-то, Веселова. А мой Павел ничего, живой пока…

      – Это когда он тебе писал?

      – Да вот сегодня письмо пришло.

      Гришка больше ничего не спросил, отвернулся от Анны, засунул руки глубоко в карманы черных суконных штанов, стал смотреть вниз, во двор, где Авдей Калугин, Марья Безрукова и еще три солдатки, тоже попросившие когда-то взаймы денег, сметывали привезенное сено.

      И Анна Туманова каждый день стала ходить к Бородиным. Сначала мыла только полы и стирала белье… Потом старый Бородин попросил ее подоить коров, почистить в хлеву… Каждый день чуть свет она бежала к дому Бородиных, работала дотемна за тот пуд ржаной муки, да объедки, да ласковые,