Восемьсот Шестьдесят Семь. Киноповесть. Максим Геннадьевич Щербаков

бухты, плывут, закипая, подгоняемые ветром, каракулевые облака. Под ними, словно призраки, притаились на рейде корабли эскадры. Над головой слезится незнакомыми созвездиями бездонная мерцающая синевою чернь ночного неба. Катер, разрезая ровную поверхность океана, бросает за кормой фосфоресцирующую полоску, ведет ее к А-3.

      EXT. ВЕРХНЯЯ ПАЛУБА А-3. УТРО.

      Матросы лопатят палубу швабрами, несколько человек сгоняют воду к бортам резиновыми щетками. На палубу поднимается Федоров. На голове окровавленный бинт. Замечает Гагарина.

      ГАГАРИН

      (искренне и радостно удивлен)

      Бог мой! Откуда?

      ФЕДОРОВ

      Прибыл для продолжения службы.

      Гагарин смотрит на багряное пятно на бинте.

      ГАГАРИН

      Рановато ты, братец. Ну да ладно, сегодня погрузки не будет. Отдыхай.

      Федоров подсаживается к матросам. Среди них Еремеев и Дедов.

      EXT. ВЕРХНЯЯ ПАЛУБА А3. УТРО.

      По палубе идет священник. Одной рукой поддерживает подол рясы, чтобы не намочить. Другой утирает платком густой пот с лица. Матросы почтительно стягивают фуражки, замирают, покуда священник проходит мимо. Остроносые лакированные туфли священника ярко горят на утреннем солнце, аккуратно перешагивают островки воды на палубе, под деревянными подошвами тихо скрипит надраенная тиковая доска. Вдруг под ноги священника один из матросов выливает ведро воды, попадает ровно на преосвященные туфли, обливает подол рясы. Это Семен.

      Метц хватает Семена за форменку, притягивает к себе, шепчет, ворочая нездоровожелтыми белками.

      МЕТЦ

      Смотри, куда льешь, фефела! Я тебе чертей всыплю!

      Метц замахивается здоровенным кулаком, но, заметив на мостике офицеров, опускает руку, с силой отталкивает Семена. Тот, ударившись о борт башни, стоит, потирая ушибленное плечо. Лицо Семена побелело от злости, остро и дико блестят прищуренные глазки, даже пушистые усы и баки словно зашевелились.

      Метц замечает Федорова, подходит, как ни в чем ни бывало, хлопает его по плечу.

      МЕТЦ

      Живой, цуцик?

      Федоров криво улыбается.

      МЕТЦ

      Дай-ка гляну, как тебя починили.

      Метц силком нагибает голову Федорова, снимает бинт, хмурится.

      МЕТЦ

      Выстрегли, словно лишай. Дурак, на что давался?

      (Дедову)

      Принеси-ка патрон и плесневелого хлеба с камбуза.

      Дедов бодрым флотским бегом удаляется к люку. Метц закуривает, угощает Федорова. Не проходит и полминуты, как прибегает Дедов с позеленевшей горбушкой, из кармана вынимает винтовочный патрон. Метц зубами достает из патрона пулю, высыпает на ладонь порох, откусывает позеленевший край горбушки и, выплюнув на ладонь темную кашицу, смешивает с порохом. Густой массой замазывает Федорову рубец на голове, улыбается.

      МЕТЦ

      Через пару дней заживет, как на собаке. Вишь, лечу тебя, как родного, а ты убить грозился.

      ФЕДОРОВ

      Спасибо. А убил бы, одним грехом меньше.

      МЕТЦ

      Вот ты чудной, ей богу!

      Метц кидает остатки горбушки псу, смеющимися глазами