Восемьсот Шестьдесят Семь. Киноповесть. Максим Геннадьевич Щербаков

ты взялся?

      ФЕДОРОВ

      Долго рассказывать. А ты? Сестра милосердия… Вижу.

      Федоров достает из кармана штанов помятую папиросу, хлопает себя по карманам в поисках спичек, не находит. Игнатьева молча наблюдает.

      ИГНАТЬЕВА

      Пора мне.

      Игнатьева поворачивается к двери. Федоров крошит папиросу в пальцах.

      ФЕДОРОВ

      Погоди, Наталья. А как же… Ваня как?

      Игнатьева стоит в дверях спиной к Федорову, закрывает глаза.

      ИГНАТЬЕВА

      По тебе не скучает. Не переживай.

      ФЕДОРОВ

      В самом деле?

      ИГНАТЬЕВА

      А с чего?

      ФЕДОРОВ

      Неужто про отца не спрашивает?

      ИГНАТЬЕВА

      (оборачивается зло блестят глаза)

      Я сказала, что бросил его отец.

      Лицо Федорова передергивает судорога, он стоит широко расставив ноги, прислонившись рукой к стене, словно боится упасть.

      ФЕДОРОВ

      Зачем так-то?

      Игнатьева подходит к нему в упор.

      ИГНАТЬЕВА

      А раньше, милый друг, ты о чем думал?

      ФЕДОРОВ

      Мы оба наломали. Чего теперь…

      Вдруг прорываются давно копившиеся слова, вываливаются разом.

      ФЕДОРОВ

      Да откуда ты знаешь? Я может об этом изболелся весь. Думал о вас…

      Игнатьева нехорошо, темно улыбается.

      ИГНАТЬЕВА

      Нет уж, спаси Христос. Да и не время теперь об этом.

      Федоров мрачно улыбается, берет ее крупную руку.

      ФЕДОРОВ

      Эка жизнь тебя выездила, Наталья.

      Игнатьева вырывает руку, хмурится и краснеет так, что на переносице исчезают крохотные веснушки. Грохот закрывающейся двери.

      INT. ПАЛАТА НА ГОСПИТАЛЬНОМ "ОРЛЕ". ДЕНЬ.

      В палате Игнатьева, Ищенко, Федоров и спящий больной под капельницей. Игнатьева раздает бумажки с таблетками и порошками на блюдцах. Ищенко заглатывает горсть таблеток, вытряхивает в рот порошок, запивает водой. Когда Игнатьева опускается за подносом, Ищенко как бы невзначай проводит рукой по халату Игнатьевой по спине и ниже. Игнатьева сбивает руку, поправляет юбку, строго глядит ему в лицо.

      ИЩЕНКО

      Уж пошутить нельзя!

      Он трясется от мелкого икающего смеха, провожает Игнатьеву беспокойными глазами до двери и после того, как она выходит, говорит медленно, чеканя каждое слово.

      ИЩЕНКО

      Строит из себя… А сама… Подстилка офицерская! Гнида! Ты мне еще попадешься. Сука!

      Федоров вскакивает с кровати, подходит к Ищенко в упор, оголяя плотные клыкастые зубы, шипит.

      ФЕДОРОВ

      Замолчи, гаденышь! У, сволочь! Ты…

      Федоров подносит кулак к лицу Ищенко, с трудом сдерживает себя, чтобы не ударить.

      Дверь открывается. В палату входит старший врач ДМИТРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ МОРОЗОВ (около 50 лет), за ним – Игнатьева.

      МОРОЗОВ

      Где наш спаситель?

      Морозов с чувством трясет руку Федорова.

      МОРОЗОВ

      Вы не представляете, как выручили