Минус одна минута. Книга третья. Последняя земля. Галина Тимошенко

он все же додумал свою мысль до конца и отрицательно качнул головой:

      – Не надо. Сейчас я приведу себя в порядок и выйду к нему.

      Герман едва успел вернуть на место брови, озадаченно поползшие вверх от намерения хозяина привести себя в порядок перед встречей с каким-то суетливым дричем.

      – Не твое дело, – слабо огрызнулся Тимофей и захлопнул дверь перед носом эктора.

      На всякий случай Герман решил дождаться хозяина перед дверью и проводить его к настырному гостю.

      Через две минуты Тимофей появился в коридоре аккуратно причесанный и с подчеркнуто невозмутимым лицом. Герман еще раз усмирил непочтительные брови и двинулся следом, в любую минуту готовый подхватить хозяина под локоть. После закончившегося всего пять-шесть часов назад очередного этапа крамольной созидательной деятельности Тимофей решительно не мог быть в полном порядке: обычно после такой работы он восстанавливался не меньше десяти часов. В последнее время десять часов и вовсе превратились в двенадцать: видимо, Макс разозлил Стаса основательно…

      Завидев появившегося в вестибюле Тимофея, Антон вскочил с гостевого диванчика и торопливо пошел ему навстречу.

      – Тимофей, дорогой, я даже не знаю, как прощения просить! Ну не сердись ты на нее, ради Бога! Ты же знаешь, она у меня просто жуть какая темпераментная…

      Говоря это, он искательно заглядывал Тимофею в глаза, поглаживал его руки, краснел, потел и заикался.

      Герман исподтишка гордился хозяином: тот вел себя с невероятным достоинством – даром что тоже ничего не понимал.

      Дав Антону раз двадцать повторить одно и то же, Тимофей наконец дружелюбно промолвил:

      – Антон, друг мой, ты ошибаешься. Два часа назад я спокойно спал, а то, знаешь ли, ночь была бессонная…

      Антон изумился еще больше, чем Тимофей давеча:

      – Да как же так, дорогой мой?! Ты говорил, что не хочешь, чтобы мы считали тебя трусом и предателем, а Улька брякнула, что мы все равно… В общем, неважно, что она сказала, она все равно не права! Но я же не мог тебя с кем-то спутать, сам посуди!

      Он еще что-то бормотал, виновато глядя на Тимофея, но тот его уже не слушал. Его глаза пару раз настороженно метнулись в сторону Германа, который с безразлично-глухим видом стоял неподалеку, потом уползли куда-то к потолку. Он пробормотал:

      – Ничего, Антон, все хорошо, я уже все забыл, – и стремительно зашагал прочь.

      Антон растерянно умолк на полуслове, глядя вслед удаляющемуся пророку.

      Герман постоял еще немного, всем своим видом намекая смущенному дричу, что аудиенция закончена. Наконец Антон потрясенным шепотом сказал – то ли Герману, то ли самому себе:

      – Он нас никогда не простит.

      Герман сделал еще пару шагов в его сторону, чтобы усилить намек, и дрич спохватился:

      – Да-да, я ухожу. Никогда не простит… Точно, никогда… – и, горестно вздыхая, ушел.

      Герман торопливо пустился догонять хозяина в надежде обсудить подробности загадочного