3:30. Макс Фетт

уже отсюда. Сам разберешься.

      Засунув ящик подмышку и стуча по нему пальцами, как по маленькому барабану, я направился к выходу.

      Сорок баксов – тоже ничего, подумал я. Можно купить коврик в прихожую и прожить пару дней, не питаясь одними растворимыми супами из пакетов.

      Приехав по указанному на крышке адресу, я подошел к главному входу. Чернокожий портье расспросил о цели приезда и, получив в ответ пару уже давно проверенных фраз, с недовольной миной пропустил меня внутрь. У лифта я остановился и, нажив на кнопку, стал ждать, покачиваясь на пятках из стороны в сторону. Пока лифт спускался, к его дверям подошли еще четверо. Каждый стрельнул взглядом, внимательно оценивая людей, с которым ему предстояло пробыть вместе полминуты. Приехал лифт, с соответствующим звонком распахнув свои металлические двери. Все по очереди зашли внутрь и по очереди нажали на кнопку с цифрой 21.

      Отлично. Сэкономлю чуть больше времени, обрадовался я.

      Лифт застрял между четвертым и пятым этажом.

      От тяжелого дыхания толстяка в инвалидной коляске становилось невыносимо жарко. Пот ручьем стекал по моей спине, забираясь в неудобные места. Именно так чувствуют себя сосиски в закусочных на колесах. Вспомнил, что не ел уже часов пять. В животе закричал голодный желудок.

      Вдобавок к его избыточному весу в комплекте прилагалась астма и, по всей видимости, клаустрофобия. Насчет последнего я не был уверен на сто процентов. Его периодические выкрики «вытащите меня отсюда или я тут сдохну!» натолкнули меня на эту мысль, но вполне вероятно, что он просто урод.

      За ним в рваных джинсах и растянутой майке с котом под дождем и всплывающей в облаке фразой «Ну и где же ваше счастье?» стояла девушка лет двадцати пяти. Сиделка, подумал я. Представить его женатым или – еще хуже – рядом с дочерью не вышло бы даже при сильном желании. Не хватало, чтобы «это» еще и размножалось. Ее забитые татуировками руки с разодетыми в шляпы собаками и кошками аккуратно лежали на плечах толстяка. Особенно выделялся пес вдоль всего левого предплечья, стоящий на задних лапах и упершийся плечом в фонарный столб. Сколько ни пытался, я не нашел никакого смысла в этой или других картинках, зато смог скоротать немного времени, занимаясь хоть чем-то в этой фритюрнице. Может, татуировки существуют именно для того, чтобы люди смотрели на них и тупо убивали время?

      Толстяк, вновь заводя свой моторчик ненависти ко всему живому и надрывая глотку, заорал что есть мочи, бросаясь оскорблениями в адрес лифта.

      – Нас скоро отсюда вытащат, – девушка пыталась успокоить его, но тщетно.

      Интересно, он везде так себя ведет? Не удивлюсь, если увижу его лицо на двери какого-нибудь «Макдональдса» с надписью «Никогда не обслуживать. Кричит на гамбургеры».

      – Ты работаешь только третий день, а уже меня достала! – переключился толстяк. – Мы уже час тут сидим, а ты все втираешь, что нас скоро вытащат. Я тебя нахрен…. – он стал жадно хватать ртом воздух. – Ин… галятор! – прохрипел он.

      Сиделка с лицом