Змеиный узел. Влад Костромин

/p>

      – отдельная благодарность клубу начинающих писателей «Бумажный слон»:

      – Юлии Магась которая подробно проверила весь доступный текст и обнаружила просто гору ошибок,

      – Лев Елене – за море конструктивной критики и обложку к книге,

      – Тающему ветру – за ряд свежих идей,

      – Сове_Сплюшка, Костику – за сделанные к тексту конструктивные замечания,

      – отдельно Костику – за придуманное название для книги,

      – лично Ярославу Хотееву и всей команде админов «БС»,

      – Михаилу Рощину за помощь в работе над обложкой книги.

      Лето 1991 года. В деревне Карловка жестоко убивают подростка. Местные правоохранители, впервые столкнувшись с подобным, просят помощи в области. Неожиданно для раскрытия преступления присылают следователя из Москвы. В помощь ему дают молодого следователя областной прокуратуры. За приездом следователей в Карловку следует череда невероятных событий и трагических происшествий, странных смертей, внешне похожих на несчастные случаи. Сумеют ли они разгадать загадку убийства и уцелеть в этой странной деревне, где еще теплится змеепоклонство и даже птицы не то, чем они кажутся?

      I

      На деревню лились жаркие лучи послеполуденного Солнца. Ничего не хотелось делать, от жары клонило в дрему. Я с приятелями Андрюхой Родиным и Витькой Пронкиным сидели на песчаном карьере, вырытом для добычи песка на строительство дороги к деревне, смотрели на лиловые заросли чабреца и одинокую березку, доверчиво шелестевшую разморенными жарой листьями, и курили украденную Андрюхой у отца сигарету. От дороги тянуло угаром нагретого асфальта.

      – Гля, уж, – ткнул пальцем в сторону Андрюха и, подхватив какой-то булыжник, хотел швырнуть его в несчастное пресмыкающееся.

      – Не надо, не убивай – остановил я.

      – Нежный ты, прямо как городской! Если змея семь лет проживет, то в черта обратится.

      – Брехня.

      – Не брехня. У нас все знают! Это вы, приезжие…

      Наша семья приехала в эту деревню несколько лет назад и по здешним меркам мы все еще считались чужими.

      – Точно, все знают, – подтвердил толстенький Витек. – Еще медянок надо убивать, а то они могут насквозь у человека сердце проткнуть.

      Я с сомнением посмотрел на друзей. Иногда деревенские ребята просто поражали меня своей тупостью и различными предрассудками. Да и взрослые от них не отставали.

      – Во, идея, – отбросив слюнявый «бычок», сказал Андрюха.

      Он встал, снял свою кепку, подкрался к мирно греющейся на солнце змейке и, ловко ухватив ее, бросил в кепку.

      – Ты аккуратнее, вдруг это гадюка, – предостерегающе сказал Витек.

      – Гадюки черными не бывают, – отмахнулся Андрей.

      – Говорят, что в Чайках черные водятся, – заспорил Витек.

      – До Чаек отсюда далеко, – повернулся Андрей к синеющему вдали лесу, расплывавшемуся в жарком дурмане, – так далеко они не ползают. Да и верь ты больше! Говорят, что в Чайках с четырьмя ногами змеи есть.

      – Есть, – ответил Витек. – Мой дед сам такую в детстве видел.

      – Дед твой уже из ума выжил, – сплюнул Андрей. – Галстук таскает. Пошли, Таньке Фомячихе его бросим за шиворот, – предложил он, – во визгу-то будет.

      – Пошли, – вставая и становясь рядом с ним, согласился Витек. – Я как раз видел, как она в сторону магазина шла. Скоро должна обратно тянуться. Можно подкараулить возле мостика.

      Когда они стояли рядом, то было видно, что Андрюха на голову выше друга.

      – Может не надо? – сказал я. – У нее и так бабка с сестрой сгорели…

      Жила у нас в деревне ведьма – бабка Фомячиха. Дети боялись и ненавидели эту бабку. Зловещая старуха, по-другому не скажешь. Ходила постоянно в черном платке и каком-то темном макинтоше. Жила она на окраине «старой» деревни. У Фомячихи было две внучки: Жанка и Танька. Танька, довольно странная девочка, училась вместе со мной в школе. Дети очень жестокие существа. Даже пронзительно – черных волос и таких же глаз могло хватить для того, чтобы ее невзлюбили. Одноклассницу, мы, мягко говоря, недолюбливали. Пожар, унесший жизни Жанки и самой ведьмы Фомячихи, видимого сочувствия к Таньке не вызвал. После их гибели Танька стала жить у брата Фомячихи – печника Фирса, который и сам был со странностями.

      – Сгорели и сгорели, чего жалеть? Вон Сашка Куприянов тоже сгорел… Его жалко, а их нет. Это их Бог наказал за то, что бабка ведьмой была!

      – Жанку жалко, – вздохнув, признался Витек, – помните, какие у нее сиськи были?

      – Б… она была! – отрезал Андрей. – За это и покарал Господь. И вообще, говорят, что она с Фирсом как с мужиком жила.

      – Все равно жалко… Да и брешут, поди.

      – Почему брешут? К ней многие деревенские мужики ходили… Даже городские, когда приезжали, ходили.

      – Хватит трепаться, пошли Таньку ловить.