Свет венца. Станислав Рем

будто боялся, что за ним следят. Говорил тихо, еле слышно. Впрочем, то, что он мне тогда сказал, действительно нельзя было озвучивать в голос.

      – О чём говорил Канегиссер? – Выстрелил вопросом Бокий.

      Резкий поворот головы студента.

      – Д…Дословно, не помню.

      – Перескажите то, что помните.

      Студент прокашлялся, поправил на себе куртку.

      – Говорил, Советской власти осталось жить всего ничего. Сказал, будто располагает точной информацией о том, что скоро союзники объединят свои силы с чехословаками, и тогда, когда власть Советов рухнет, нам, – Розенберг замер, поняв, что сболтнул что-то не то, – простите, но, это он так сказал, что, мол, нам нужно будет срочно создать государственный аппарат управления Россией, под руководством Комитета Учредительного собрания.

      – Почему именно Учредительного собрания? – Вопрос задал Рикс.

      Студент повёл плечами.

      – Не знаю. Может, верил в него.

      – Вам, лично, какой пост предложен? – Вопрос от Антипова попал в «яблочко», Бокий, по тому, как вздрогнул задержанный, отметил данный факт.

      – Мне? Мне ничего.

      – Врёте! – Не сдавался Антипов. – Испугались, что арестованный Канегиссер первым расскажет о том, что он вам предлагал. Именно потому и прибежали, с повинной. Станете отрицать? На полчаса прекратим допрос, побеседуем с вашим другом.

      Плечи студента обрушились, обмякли.

      – Мне было предложено стать комендантом одного из Петроградских районов, по собственному усмотрению.

      – Согласились? – Продолжал «давить» Антипов.

      – Нет, что вы! – Молодой человек резко затряс головой.

      – И, тем не менее, его выслушали?

      – Да там ничего толком-то и не было предложено. – Голос подследственного взлетел под потолок. – Сказал, мол, давай, и всё. А что всё? Что всё? Я его спрашиваю, а он молчок. Мол, пока сиди и жди. Думай. Надумаешь, дадим денег, немного, но, выживешь.

      – И вы дали согласие? – Ай да Антипов…

      – Да нет же! – Розенберг вскочил на ноги. – Он спросил номер моего телефона. Записывать не стал, сказал, и так запомнит. Через несколько дней позвонил, назначил свидание на Рождественской улице. Номер дома не помню, потому, как я не пошёл, а оттого и запоминать не стал. Я же сразу понял, что всё это мальчишество и не более того. Больше он мне не звонил, и до августа мы с ним не встречались.

      – Сядьте! – Приказал Отто. – И не прыгайте тут.

      – Когда вы в августе встретились с Канегиссером? – Вопрос перехватил Бокий.

      – Недавно. Дней десять, или пятнадцать назад.

      – Точнее?

      – Кажется, пятнадцатого, или семнадцатого августа.

      – А вот с этого момента, пожалуйста, подробнее.

* * *

      – Сенька, – Варвара Николаевна первой вышла на улицу, огляделась по сторонам: никого из знакомых на залитой вечерним, уходящим ко сну солнцем, улице не наблюдалось, – мне нужен человек, который смог бы выполнить одну просьбу. Из блатных.

  &nb