В девяти милях от жилища дьявола. Андрей Сергеевич Терехов

валялся на песке.

      Вера поискала взглядом прохожих – никого – и, нервничая все больше, спустилась с волноотбойной стены. Под ногами захрустел песок, она приблизилась к пьяному – долговязому рыжему мужчине лет сорока: аккуратная одежда, седина на висках – и тихо позвала:

      – Эй, из нирваны?!

      Рот незнакомца полузевал-полуулыбался. Одна рука вытянулась вдоль тела, другая уперлась в песок, точно мужчина вставал. Серые глаза, мутные и впалые, не шевелились. По спине Веры пробежал холодок, она поискала пульс на ледяном, одеревенелом запястье. Безуспешно. Попробовала найти яремную вену, но биение не чувствовалось. Вера взмокла.

      – Да чтоб тебя. Блин. Блин.

      Для проверки она щупала пульс у себя, но ничего не получалось, накатывал дикий страх. Наверху по набережной шла пара, и Вера позвала, сбиваясь:

      – П-послушайте? Вы не… Тут, кажется, человек умер, я не могу найти пульс.

      Мужчина приостановился, но спутница дернула его за рукав, и оба скрылись за интернатом.

      Вера посмотрела в отчаянии на труп, собралась с мыслями и достала сотовый. Куда звонить? Она ткнула "0", "3", "вызов", и гундосый женский голос переключил на колл-центр северо-стрелецкого штаба эвакуации.

      – Йоу, Евгений, – раздалось в трубке. – Че по чем? Год рождения и фамилия.

      – Я… – Вера растерялась и на всякий случай проверила номер. – Я в скорую звонила, да-да. Я не о себе, тут человек, ну, дух испустил.

      – Че испустил?

      – Окочурился. Скапустился. Отдал Богу душу. Сыграл в ящик. Отправился в тридесятое царство. Врезал дуба. Приказал дол…

      В трубке тяжело вздохнули и сказали "Ох еперный".

      – Год, цыпа…

      Она сдержалась и не ответила на "цыпу".

      – Восемьдесят седьмой, блин, Воронцова. На Северном пляже у волноотбойной стены лежит мужчина, просто заберите его и, – Вера замялась, – ну, сделайте, что-нибудь, да-да.

      – Воронцова Вера Павловна, – в телефоне послышалось клавиатурное крещендо, – есть. Уезжаешь на пароме, 5-го в 17:30, 3 причал, не проспи, цыпа. При посадке на паром при себе иметь доку…

      – Бла-бла-бла. Вы заберете жмурика?

      Некоторое время в трубке царило молчание.

      – Это твоя родня испустила… ммм, окочурилась?

      – Нет, какой-то мужик. Вчера он танцевал, – не к месту добавила Вера.

      – Тогда оставь.

      Она растерялась и спросила едва слышно:

      – Что? Господи, вы его заберете?

      – Цыпа, ты новости смотрела?

      – Это что, социологический опрос?!

      Но Евгений уже отключился.

      Вера в раздражении уставилась на сотовый, на мертвеца. До чего же опрятно он выглядел: белая рубашка, красно-синий галстук, коричневые брюки, туфли, носки. В стороне грязным сугробом лежали вязаный свитер и пиджак – того же кофейно-клетчатого окраса. Одежда мужчине удивительно шла, будто ее шили на заказ.

      Вера не понимала, что случилось с веселым незнакомцем. Приступ? Впрочем, какая разница.

      – Мои