Джунгли мегаполиса. Андрей Халов

плечами Гладышев. Он теперь и сам был не рад, что ввязался в этот разговор.

      Как бы удивился этот бородатый, если бы узнал, что эта толстая папка – всего лишь первая книга огромного романа, и что замысел его столь огромен и фантастичен, что подвластен, казалось бы, не безусому юнцу, а седовласому, умудрённому старцу.

      – «АдМинистрАТор», – прочитал заглавие бородатый. – Это что, специально так буквы выделены или опечатка?

      – Специально.

      – Мистика, что ли?

      – Не совсем.

      – Ну, если так, то напечатают. Года два подождёшь?

      Гладышев ничего не ответил и лишь спросил:

      – А рукописи кто принимает?

      – А вот, женщина в соседнем кабинете. Её сейчас нет. Да ты оставь папку мне, я её отдам ей.

      Гладышев почему-то подчинился, хотя не испытывал никакого доверия к бородатому. Уже когда он был за несколько кварталов от издательства, им овладело серьёзное, неотвязное беспокойство. Ему вдруг стало страшно, что рукопись его пропадёт, сгинет куда-то в недрах издательства, и он потом не сможет даже доказать, что вообще приносил её туда, потому что об этом должна свидетельствовать какая-то регистрационная запись.

      Пробродив в беспокойстве и раздумьях до пяти часов вечера по улицам Москвы, он всё-таки вернулся в издательство.

      Бородатый не обманул его. Рукопись романа действительно уже лежала в отделе рукописей и писем. Женщина средних лет, сидевшая за столом, заваленным бумагами, при включенном настольном светильнике усадила его напротив себя и стала беседовать с ним.

      Речь её показалась Гладышеву вполне учтивой и даже доброжелательной, что производило впечатление его собственной значимости: он автор! Но вместе с тем до него вновь мало-помалу доходило, что всё не так просто.

      За окном медленно и тихо крупными хлопьями падал снег. Вечерело – январские дни были ещё так коротки. Всё было похоже на сказку, и мелодичный, негромкий голос женщины усиливал ощущение нереальности происходящего:

      – Вы же не член союза писателей? Нет? Тогда ваш роман я в отдел прозы отдавать не буду. Знаете, там очень большая очередь, и мы печатаем в этом отделе только членов. Но как вы смотрите на то, чтобы ваш роман отдать в отдел юношеской литературы? Они тоже хороший переплёт делают, твёрдый…

      Было такое впечатление, что очень скоро его, Гладышева, будут печатать.

      – Приходите через полгода. Или звоните.

      – Через полгода? – её последние слова вернули Гладышева к реальности.

      Да, я зарегистрировала вашу рукопись, – она подала Гладышеву визитную карточку издательства, на которой написала ручкой: «№ 92, 29 января 1998 года. Звонить в сентябре по тел…»

      Лев Васильевич и его гости вернулись с банкой мутного пойла. Гладышев понял, что делать здесь больше нечего. Он взял со стола папку со своим романом и сказал:

      – Ладно, я пойду.

      – Угу, – пробурчал в ответ Лев, закивав головой, – сокращай и приходи. Будем ждать. Про троллейбусы не пиши. И не больше десяти авторских листов, понял?

      Понял, – ответил Гладышев, сглотнув горький комок обиды