Стокгольм delete. Йенс Лапидус

финансированию покупки и предложил перевести всю сумму, 220 миллионов крон, на клиентский депозит в адвокатском бюро. Перевод был осуществлен не со счета мистера Шеффилда в Великобритании, а со счета некоей компании на Вирджинских островах.

      Эмили подчеркнула несколько слов и потянулась было за папкой со справочными материалами, но рука застыла на полдороге.

      Прежде чем искать параграфы и преюдикаты, надо порассуждать. Вдуматься в вопросы. Поискать этические ловушки.

      Разве не должен адвокат узнать как можно больше о своем клиенте? Снять копию с паспорта, проверить, не служит ли сделка противозаконным интересам? И разве может считаться постоянным клиентом человек, обращавшийся в бюро всего один раз, к тому же десять лет назад? Когда возникли отношения «адвокат – постоянный клиент» и возникли ли вообще? И как быть с правилами финансовой инспекции, препятствующими отмыванию денег?

      Она открыла лежащий на столе пустой блокнот и начала делать заметки.

      В дверь постучали – пора. Двадцать минут прошли быстрее, чем она думала. Она успела более или менее обдумать ответы. Помимо случая с мистером Шеффилдом и Миа Мартинссон, было еще четыре примера. Общность интересов сотрудников адвокатского бюро, опрос свидетелей, вопросы управления. Пристрастность и как ее избежать.

      Экзаменатор – адвокат лет шестидесяти с неправдоподобно тщательно подстриженными и по волоску расчесанными усами. И женщина, член комиссии, лет на десять моложе, но пытающаяся выглядеть на двадцать. Одеты строго: он в темно-синем костюме с галстуком, она тоже в темном, но винно-красном платье.

      – Итак, начнем с Миа Мартинссон, – без улыбки, но добродушно сказал экзаменатор. – Как же ей следует действовать?

      Это было две недели назад.

      А сегодня Эмили ждет работа, но сосредоточиться невозможно. Почему они молчат?

      Зазвонил телефон, она схватила трубку.

      – Привет, это мама.

      – Привет.

      – Как дела?

      – Я думала, это оттуда звонят. Сегодня должны сказать.

      – Что? Что-то по работе?

      – Можно и так сказать. Сдала ли я экзамен. Если да, то я адвокат.

      – Как здорово, поздравляю. А зарплату повысят?

      – Я же сказала – ответа пока нет. А насчет зарплаты… вряд ли. В этом бюро – вряд ли. Но практически это значит очень много. Я могу быть самостоятельным адвокатом в суде. Не помощником адвоката, а адвокатом. С точки зрения денег… значение символическое. Но мне важно, что я окончательно оперилась.

      – Конечно, конечно… очень интересно.

      Голос матери звучал как-то отсутствующе, и Эмили поняла: что-то не так.

      – А у тебя как дела?

      – Так себе… – светские интонации исчезли. – Я не видела отца уже три дня.

      – Как раньше?

      – Пожалуй… да, как раньше. Ночью куда-то ушел и не вернулся. Ты не могла бы к нам заглянуть в выходные?

      – К вам?

      – Ну да, к нам.

      – И папа будет?

      Мать внезапно замолчала.

      Так