Стокгольм delete. Йенс Лапидус

Лиллан сделались такое лицо, словно глаза собрались выпрыгнуть из орбит и покатиться по снегу. Она начала судорожно нащупывать в кармане мобильник – позвонить в полицию. Беньямин сделал шаг в сторону и встал между Тедди и сестрой. Защищать ее собрался, что ли. Молодец.

      – Не пугайтесь, – повторил Тедди. – Я просто хотел сказать… в общем, мне очень жаль, что так получилось. Если бы можно было повернуть назад время, я бы сделал все, чтобы этого не было.

      Он замолчал – надо было убедиться, что они слушают. И понимают его слова.

      – Я не знал, что они хотели. Никакого вреда я вашему отцу не причинил. Те… другие. Но это не извинение… я похитил вашего отца. Моя вина, и никто с меня ее не снимет. Пока я жив.

      И тут он понял, что продумал только слова, которые он им скажет для начала, а что делать дальше – понятия не имел.

      Они стояли и молчали, все трое. Ребята напоминали послушных детей, ждущих разрешения бежать по своим детским делам.

      – Почему вы нас искали? – после долгого молчания спросил Беньямин.

      – Потому что меня обманули…

      Он запнулся, не то поклонился, не то просто опустил голову и побрел прочь.

      И вот через четыре месяца Беньямин подозревается в убийстве. В тот проклятый год, когда Тедди похитил его отца, ему было двенадцать. Сейчас, значит, двадцать один. И он попросил Эмили быть его адвокатом.

      Звучит как сплошная выдумка, притом довольно нелепая. Но не могла же Эмили все это придумать.

      Что произошло?

      7

      Никола так и лежал в постели. Пока он сидел в Спиллерсбуде, у него было несколько увольнительных, но он их проводил у Хамона или у кого-то из друзей. На этот раз – в своей постели. У мамы.

      Он свернулся в клубочек под одеялом.

      Странно: все как нельзя лучше. Должен бы лопаться от счастья. Никто не запирает двери в девять вечера. Никаких проверок. Ни обысков, ни Сандры, ни Андерса, ни прочих зануд с их постоянными замечаниями.

      Но чувствовал он себя – хуже не придумаешь. Трижды бегал в сортир. Его вывернуло наизнанку, уже ничего в желудке не осталось, а лучше не стало. Он даже не открыл дверь Тедди, который зашел его поздравить.

      И это не желудочный грипп, и не скажешь, что обкурился. Нет, как бы ему ни хотелось свалить все на одну из этих причин. Вчерашняя пирушка ни при чем – не так уж он много выпил. Он знал, в чем причина.

      Никола Максумич, племянник Найдана. Найдан, он же Медведь, он же Тедди. Племянник Тедди Максумича – свободный человек.

      Но в глубине души он знал, в чем дело.

      Страх. Ему было не по себе от страха.

      Вчера… что было вчера? Хамон не шутил, он и в самом деле устроил настоящий пир. Заказал столик в дорогом баре на Сальтшёгатан. Хамон, Юсуф, Белло и еще четверо.

      – Выпивкой угощаю я, за еду платите сами, – сказал Хамон. – Не каждый день такое – Никола откинулся.

      Интересно, откуда у него столько фантиков…

      Они пытались снять телок, перемигивались с официантками, болтали со знакомыми. Сёдертелье – не мегаполис, всего-навсего